Рассказы из книги "Маргинальные истории"

него в кредит, среди нас, малышни, он раздавал щедрые ломти колбасы, посвещал

нас в тайны оперы, которая звуча с его грамофонных пластинок, делала

прекрасными наши долгие вечера и время от времени приглашал весь наш

квартал праздновать футбольные победы итальянского Аудакс Спортиво.

Лучший праздник в его магазине состоялся в воскресенье 4 сентября 1970 г. В ту

ночь у нашего квартала было много поводов для веселья – Сальвадор Альенде

победил на президентских выборах; дон Джузеппе после двадцати лет скромных,

неафишируемых отношений, женился на сеньоре Дельфине, и вдобавок ко всему

он взволнованно сообщил нам, что только что получил чилийское гражданство.

В последний раз я видел его в 1994 г. Он был уже стариком. Уже не существовало

ни его магазина, ни нашего квартала – все было проглочено нищетой. Но его

старые грамофонные пластинки продолжали наполнять вечера невозможной

любовью и нестареющими голосами. Мы с ним выпили много стаканов вина, я

еще раз выслушал его историю и мне было больно ответить ему, что да, на его

вопрос о том, что, правда ли, что в Европе плохо относятся к эмигрантам.

* Тано – аргентинское прозвище итальянцев;

** Va bene – хорошо (ит.);

*** Бачича - чилийское прозвище итальянцев;

**** Гаучо – аргентинские пастухи;

***** Асадо – мясо, жареное на решетке.

Прим. перев.

ГАСФИТЕР

Так называют в Чили слесаря, и мастер Корреа был гасфитером, гордившимся

своей профессией. «Все поправимо, кроме смерти» - гласил его этический код,

написанный на старом чемодане с инструментом, и следуя этому принципу, он

обходил улицы Сан-Мигеля, Ла-Систерны и Ла-Гранхи, ремонтируя трубы,

устраняя вызывающие бессонные ночи течи из кранов, и запаивая своим

керосиновым сварочным прибором дыры жизни.

Почти все гасфитеры очень рано покидали свои рабочие кварталы и, втискиваясь

в переполненные автобусы, направлялись в «верхний квартал», в зону богатых, в

другую Чили, чужую и далекую. Там всегда хватало работы и время от времени

какой-нибудь щедрый патрон им доплачивал хорошие чаевые.

Мастер Корреа ненавидел слово «патрон» и поэтому никогда не выходил за

пределы своих кварталов. Он считал, что именно здесь он действительно

необходим, потому что когда, что-то приходит в неисправность в домах богатых,

они просто покупают ему замену, но в отличие от этого, среди его соседей нужно

было продлевать полезную жизнь всех приспособлений и как раз в этом он видел

смысл секретов своей профессии.

Наметаным глазом он проверял текущий кран и на вопрос хозяйки о том, стоит ли

заменить его на новый, отвечал словами восхищения в адрес производителей,

перечислял благородные характеристики металла и совершенство деталей

Баухауза или деко искусства. Потом он с точностью хирурга принимался за

разборку крана и выносил свой обычный приговор: «Все поправимо, кроме

смерти».

Он не пил, потому что считал хороший пульс для своей работы чем-то

совершенно необходимым. Со страстью он просматривал и читал издания по

архитектуре, которые покупал в букинистичеких магазинах и когда открывал для

себя какой-нибудь новый строительный материал, не мог скрыть слез волнения.

Единственной роскошью, которую он себе позволял, были его походы на стадион

в качестве зрителя студенческих олимпиад. Мастер Корреа видел в атлетах

совершенные механизмы, свободные от плесени и любой ржавчины.

Немного больше года назад ему неожиданно стало плохо и врачи обнаружили у

него рак на терминальной стадии. Гасфитер положил свой керосиновый

сварочный аппарат возле самой кровати и часами озабоченно смотрел на него. В

его глазах была тоска, но не столько по поводу неизбежности собственной

смерти, сколько в связи с той беззащитностью, которая ожидала краны, трубы и

прочие элементы, зависевшие от его рук.

Он должен был с этим что-то сделать и сделал. Собрав последние силы, он собрал

своих клиенток, которых считал самыми близкими, и объяснил им, что мир не

может остаться на милость ржавчины и плесени, и поделился с ними всеми

секретами своей профессии.

Несколько дней назад, в Сантьяго, его дочь Дорис рассказала мне об этом

слесарном университете, как инструменты переходили из рук в руки, тем

временем как ученицы, словно в древних ритуалах посвящения, повторяли

технические термины. На похороны мастера Корреа пришло много народа, но

среди родни и соседей особенно выделялся батальон женщин-гасфитеров.

Меня никогда не волновало и не волнует, что происходит в богатых кварталах, но

мне небезразлична судьба моего квартала Сан-Мигель, Ла-Систерна и Ла-Гранха.

И чувствую облегчение от того что знаю, что последовательницы мастера Корреа,

с инструментом за плечом, обходят его улицы, входят в его дома и добиваются

того, чтобы вода текла свободной и чистой, безо всяких примесей, как большая

братская правда бедных, та, которая никогда не ржавеет.

ПОТЕРЯННЫЙ ОСТРОВ

Он называется Малы Лосины и с самолета выглядит как охровое пятно в

Адриатическом море, возле побережья страны, которая когда-то называлась

Югославией. Однажды, попав туда без особых планов и сроков, в старом доме в

Артаторе я начал писать текст, который стал моим первым романом.