Рассказы из сборника "Невстречи"

женщинами, в чьих глазах застыли галактические облака, оттого что они долго

вздыхали, глядя на небо во время своих критических дней.

Все понаехали, генерал. Понаехали тысячи и тысячи увечных. Их стало так много,

что наша осажденная республика превратилась в огромное скопище уродов,

суливших нам удачу. Царство ужаса и увечий. Место, где человек, у которого руки-

ноги целы, воспринимался как изменник, как тягчайшее преступление против

родины. Это было такое место на земле, где никто не мог подладиться к ритмам

оркестра, и музыканты с горя вешались на струнах своих скрипок.

И судьба смиловалась над нами, мой генерал. Когда мы уже в полном отчаянии

взирали на все немыслимые ошибки, что совершила Ямилет, дочь Талаганте дель

Сур, ясновидящая девушка, которая сделала так, чтобы к слепцу никогда не

вернулось зрение, но зато наделила его невероятной скоростью в беге, и бедняга

помер от удара, наскочив на камень, который он не видел и не мог видеть, и еще

Ямилет сделала так, чтобы хромой никогда не смог ходить ровной походкой, но

зато видел все, что творится за горизонтом, и он, несчастный, оказался под

вашим поездом, генерал, потому что в те минуты зачарованно следил за

воздушным гимнастом, который шел по тонкому канату с повязкой на глазах над

Ниагарским водопадом, — и вот в это самое лихое время явились вы, мой

генерал, снова в сопровождении мистеров из Company, и сказали, обращаясь к

нам, что пора взяться за работу, хватит бездельничать и ждать у моря погоды, что

пора сажать бананы и выдать немедленно всех провокаторов, которые снуют

повсюду со своими баснями о том, что мы слишком долго воевали.

И вот так, генерал, все события страшной кровавой бойни быстро стерлись в

нашей памяти благодаря усердию и хитроумию официальных историков, а также

нотариусов в длинных сюртуках, которые ловко уничтожили все записи в

церковно-приходских книгах: да опомнись, женщина, какого хрена ты мне плетешь

о своем покойнике, ведь он никогда не рождался! А стало быть, с чего бы ему

помирать, возьми в толк, женщина, все это наговоры и сплетни предателей

родины, чтоб их разорвало, чего только не придумают, сволочи. А сам, мой

генерал, было наплевать на казармы, забитые трупами в ожидании адского

поезда. Вам было наплевать на проклятья вдов, которые похоронили своих

мужчин с парой ног, украденных у других трупов (эти ноги, возможно, и

пригодились бы их мужьям, чтобы сплясать на карнавале, но они стучали по полу,

наводя ужас в безлунные ночи), или с синим глазом моряка, который очень бы

даже подошел к их лицу, но не переставал моргать, вспоминая своего хозяина.

Время скатывалось в прошлое, мой генерал. И мы вас видели несколько раз в

вагоне поезда, который летел мимо банановых плантаций. А позднее нам

сказали, что вы находитесь на севере и вооружаете живущих в горах партизанок,

что гражданские, эти бандиты из бандитов, взяли и вытолкали вас из

правительственного дворца. Потом они явились к нам с вашим знаменитым

портретом, где на вас президентская лента через плечо, а на следующей неделе

полицейские поснимали все ваши портреты с государственных учреждений да

еще сокрушались, что бумага такая плотная — никак задницу не подтереть. И вот

— нате вам, вчера вы заявились сюда собственной персоной, без всяких знаков и

отличий вашей сиятельной власти былых времен, явились, провонявший мочой и

ослиным потом.

В этот час, генерал, ваш поезд уже проезжает через болота. Уже заметно, что

народ просыпается после сиесты. Я-то не сплю, генерал. Я уже стар, как и вы, и

берегу сон для беспробудной ночи смерти. Вот почему мне поручили быть с вами

и занимать вас разговорами. Мне еще велели смотреть в оба, и даже очень. И вот

я перед вами, все говорю и говорю, а вы делаете вид, что не слушаете меня и

лишь смотрите на кусок жестяной полоски с названием улицы. А я могу и дальше

говорить. Мое дело – занимать вас разговором, пока не прибудет поезд; но вы,

мой генерал, ведите себя тихо, ведь у меня на случай ружье на изготовку, и если

вы вдруг взбрыкнете, я, мой генерал, при всем моем почтении к вам, спущу курок.

Осталось-то всего ничего. Сами увидите, через несколько минут поезд

остановится, и когда из вагонов выйдут чиновники с государственными бумагами,

они нам скажут, остаетесь ли вы у нас по-прежнему национальным героем или

совсем наоборот: объявят, что вы — последняя сволочь.

Переводы Эллы Брагинской

ИСТОРИЯ НЕМОЙ ЛЮБВИ

(Из цикла “Невстречи в любви”)

Мне не нужна тишина,

ведь уже не о ком думать.

Атауальпа Юпанки

С Мабель меня познакомила новая мода; я, правда, не большой ее приверженец,

но иногда все-таки хочется одеваться прилично и носить брюки более широкие

или более узкие, как она того требует. Но дело не в моде, а в Мабель, о которой я

хочу рассказать, хотя ее образ удаляется от меня все дальше и дальше,

превращаясь в расплывчатое и грустное воспоминание.

Она была младшей из трех сестер, немых от рождения, которые владели

маленьким ателье в одном из небогатых районов Сантьяго. Оно же служило им и