Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2

Оба берега Волги подвергались обстрелу. В воздухе жутко свистели осколки снарядов и били по раненым, словно металлический град. Здесь не имелось землянок или окопов, чтобы укрыть несчастных бойцов. Во-первых, их некому было копать, а во-вторых, вода находилась поблизости и тотчас заливала каждую ямку.

Между «тяжёлыми» метались измождённые медики и пытались хоть чем-то помочь искалеченным людям. Но их было мало, а нуждающихся в интенсивном лечении много. Санитары просто падали с ног от усталости.

Хорошо, что время от времени, забирали и уносили куда-то погибших. Но делали это лишь для того, чтобы на свободное место положить тех несчастных, в ком ещё теплилась жизнь.

Как только стемнело, началась переправа. Яков вновь прошёл через ужас, что пережил три ночи назад. Только тогда он был крепок, здоров, и полон сил и энергии, а теперь оказался совершенно беспомощен.

Его подняли, словно бревно, и погрузили на катер, заполненный беженцами до крайних пределов. Здесь были женщины, старики и дети разного возраста. От младенцев, кричащих в полную глотку, до худых, испуганных войною подростков.

Перевозчик сдал кормой вперёд, развернулся на месте и, виляя из стороны в сторону, рванулся к противоположному берегу. «Рама», висящая в небе, дала команду на «камрадам» и занялась корректировкой стрельбы.

Сверху сыпались снаряды и бомбы. То и дело, возле низких бортов вскипали большие фонтаны воды. На миг они зависали в пространстве и, норовя всех утащить за собой, бурлящим потоком проливались на палубу. Кораблик швыряло, как в бушующем море, но каким-то удивительным образом он оставался на поверхности Волги.

Яков лежал на мокрых досках, а возле него, сидели десятки бледных гражданских. Все что-то шептали и закрывали глаза каждый раз, когда рядом гремел мощный взрыв.

Услышав вой пикировщика, лейтенант вдруг сильно дёрнулся. Парень непроизвольно задвигал руками, будто крутил маховики для наводки, и пытался поймать на прицел атакующий «юнкерс». Сорванное горло зенитчика прохрипело: «Огонь!» — в голове вспыхнул пожар жуткой боли, а Яков вновь провалился в безмолвную тьму.

Следующий мучительный приступ лейтенант испытал, когда его уложили на плащ-палатку и понесли через остров под названием Зайцевский. Добравшись до главного русла, санитары сняли зенитчика с брезентовой плащ-палатки и положили на землю.

Ощутив под собой неподвижную плоскость, он лишился сознания и был в забытьи до тех пор, пока не пришлось ему погрузиться на новый корабль. Теплоход устремился через главный поток, имевший в том месте ширину в один километр. Ужасающая бомбёжка повторилась ещё один раз. Только теперь эта мука длилась значительно дольше.

Таким образом, то теряя, то обретая сознание, Яков видел все перемены. Парень заметил, как его привезли на полуторке к Ахтубе, как заехали на деревянный паром и пересекли неширокий рукав великой реки. На берегах узкой протоки строчили дегтярёвские пулемёты, объединённые в пары. Сверху ревел очередной пикировщик с крестами на крыльях. Он поливал переправу огнём и хотел попасть бомбой в маленький плот.

Наконец машина добралась до суши и поехала в гору к посёлку Верхняя Ахтуба. На станции железной дороги Якова снова подняли. Его занесли в обычный плацкартный вагон и, как «тяжёлого» устроили на нижней полке в открытом купе. Во всех проходах разместили тех раненых, что были способны двигаться сами. Те из них, кто не мог долго стоять, сидели или даже лежали на грязном полу.

Часа через два погрузка закончилась. Большой санитарный состав тронулся с места и, стуча колёсами на раздолбанных стыках, направился на юго-восток, к селу Баскунчак. К той самой станции, что зенитчик с товарищами удачно объехал на полуторке НКВДешника, который спешил в Сталинград.

Поезд медленно шёл, а вернее сказать, еле тащился, делая остановки через каждые несколько вёрст. На левобережье всё осталось по-прежнему и составы на железных путях стояли вплотную друг к другу. Но если в осаждённый фашистами город везли здоровых красноармейцев и новую технику, то в обратную сторону ехали беженцы и немногие раненые.

Совершенно естественно, что военные части пользовались большими правами и их пропускали в первую очередь. Изредка, открывались «окна» в другом направлении, и санитарные поезда делали короткий рывок. Они проезжали какой-то участок пути и замирали опять. Потом, подолгу стояли среди голой степи и представляли собой мишень для бомбардировщиков Гитлера.

Советские истребители куда-то исчезли и до сих пор их не видели в небе. Самолёты фашистов свободно летали над железной дорогой, сбрасывали мощные бомбы и стреляли из пулемётов, не разбирая того, что под ними сейчас на земле.

Пилотам было плевать — это военные, идущие к фронту, или гражданские, бегущее в тыл. Их не останавливали и красные кресты, нарисованные на крышах теплушек. Какая им разница, кто из недочеловеков сдохнет сегодня, а кто только завтра? Главное, побыстрее расчистить прекрасную землю для расселения высшей, расы арийцев.