Рассказы ночной стражи

— Мы едем, — казалось, рот старшего дознавателя набит свежим дерьмом. Ничем другим я бы не объяснил ту гримасу, которую скорчил господин Сэки, — встретиться с мельником Сабуро, прозванным Тэнси, который ныне пребывает в теле гейши Акеми. Встретиться, если он ещё жив, и объявить ему о следственной ошибке.

— Что?!

Ну да, это я. Не сдержался.

— Объявить, — жест старшего дознавателя придавил меня к доскам пола, — принести извинения и доставить на Госю в целости и сохранности. После чего…

Господин Сэки осёкся.

— Вернувшись с несправедливо осуждённым на Госю, — продолжил он после долгой паузы, — мы узнаем, что должны сделать дальше. Заверяю вас, что сейчас это неизвестно даже мне. Но я не сомневаюсь, что мы исполним свой долг, как истинные самураи, что бы нам ни приказали. Если есть вопросы, спрашивайте.

— Мы едем втроём? — рискнул я. — Сэки-сан, может быть, вам стоит увеличить число сопровождения? Времена неспокойные, на дорогах бесчинствуют грабители.

Про слуг я слышал. Но кто же считает каонай за людей?

— Мы едем втроём, — с языка старшего дознавателя потёк яд. Я прямо чувствовал, как купаюсь в отраве. — Полагаете, в вашем обществе я буду чувствовать себя в опасности? Разве вы не способны один разогнать целую шайку злоумышленников? Нам с уважаемым Фудо останется роль зрителей, в этом нет сомнений.

Зря я высунулся.

Теперь ясно, почему с нами Фудо едет. А я ещё недоумевал: архивариус? Зачем архивариус?! Фудо вон какой здоровенный. А что писклявый, так это ничего. Это даже лучше: будет в дороге помалкивать. Он, кстати, и здесь, в зале, помалкивает. Фудо умный. Это я, балбес, лезу во все дырки, а у Фудо язык на привязи.

— Прошу прощения, Сэки-сан. Разумеется, я сделаю всё, от меня зависящее.

Карп на стене тоже высунулся, как и я, только из пены. Я взглянул на дерзкую рыбу — и меня словно молнией ударило. Господин Сэки ведь так прямо и сказал! Он сказал, а я ничего не понял, тупица!

«Мы едем встретиться с мельником Сабуро, прозванным Тэнси, и объявить ему о следственной ошибке. Вернувшись с несправедливо осуждённым на Госю…»

Следственная ошибка. Мельник заявил во время допроса, что гейша убила его зонтиком. Мы не стали это проверять, приняли его заявление на веру. Но я-то знаю, что гейша отравила его чаем! Знаю, но не доложил начальству. Не рискнул привлекать внимание к закрытому делу. Похоже, это знал ещё кто-то, кроме меня. Знал и рискнул, и теперь Сэки-сан вынужден унижаться перед приговорённым. Должно быть, в свете этого служебного проступка утратили значение и остальные грехи мельника: ограбление и побег. А может, грехи остались грехами, просто их сочли недостаточными для ссылки на остров Девяти Смертей.

Я утаил сведения. Я обрёк господина Сэки на позор. Полагаю, ему неизвестно о моём разговоре с Теруко. Иначе та язвительность, которой он хлестнул меня, показалась бы тёплой ванной в сравнении с настоящим гневом.

Надо молчать. Молчать, иначе конец.

— Я виновен, Сэки-сан. Прикажите мне покончить с собой!

— Виновны? — брови господина Сэки поползли на лоб. — Виновны в том, что предложили мне взять с собой большее число самураев?

— Нет, моя вина гораздо серьёзней.

— Я вас слушаю, младший дознаватель.

Беседу с дочерью аптекаря я пересказал ему во всех подробностях. Временами мне казалось, что я собираю дрова для своего погребального костра. Доски пола качались подо мной, грозя сломаться в любой момент, открыть путь в преисподнюю.

— Ну и что? — брюзгливо осведомился господин Сэки, когда я закончил.

Пока я говорил, он меня не перебивал. Сейчас стало ясно, что за это послабление мне придётся платить высокую цену.

— Зачем это вы, младший дознаватель, тут разглагольствуете? Не терпится вспороть себе живот? Ну и порите на здоровье, в свободное от службы время. Неслыханная дерзость! Немыслимая глупость! На что мне знать обо всём этом?!

— Чай, — напомнил я. — Не зонтик, чай.

— Чай, зонтик! Да хоть ларец из магнолии! Какая разница, чем она его прикончила?

— Двор аптеки, Сэки-сан. Не рынок, двор аптеки.

— Нет, вы всё-таки безнадежны. Полагаете, это что-нибудь меняет?

— Кое-что меняет, — раздалось из-за ширмы.

2. «Чувствую, мы с вами подружимся»

Я забыл упомянуть про ширму? Приношу глубочайшие извинения.

Расписная ширма в человеческий рост — если помните, она стоит на помосте в самом углу. А я дивлюсь: что это старший дознаватель на неё всё время поглядывает? Когда я пришёл сюда впервые, с доносом на отца, за ширмой прятался настоятель Иссэн. В тот раз они с господином Сэки побились об заклад, споря, чтó одержит верх в маленьком глупом Рэйдене: долг самурая или преданность семье?

Кто прячется сейчас? Святой Иссэн? Нет, его голос я бы узнал сразу.

— Очень даже меняет, — уточнил незнакомец.