Рассказы ночной стражи

— Да, господин. Но это совсем другое дело.

— Спроси у них, не боятся ли они заразиться даром будды Амиды? Подхватить метку злого духа? Мало ли, вернутся на борт, убьют кого-нибудь, а тут раз — фуккацу!

Когда Мигеру перевёл варварам мой вопрос, они снова разразились громким смехом. Со стороны могло показаться, что мы — лучшие друзья.

— Нет, господин, они не боятся. Дон Филипп сказал: здравомыслящий человек не верит во всякую чепуху. Дьявол, если захочет, найдёт нас и в Севилье. Ван Дер Глост добавил, что польза без риска невозможна. А дон Рикардо…

Мигеру замялся.

— Что Рикарду-доно?

— Дон Рикардо сказал, что не может упустить шанс показать всяким…

— Кому?!

— Показать всяким жёлтым макакам, чего на деле сто́ит испанский идальго! Не поддавайтесь, господин, он нарочно вас бесит. Хочет спровоцировать драку.

Молодой ворон глядел на меня с вызовом. Я скорчил самую добродушную гримасу, на какую был способен.

— Ты долго говорил с ними. О чём ты мне не успел поведать?

— На кораблях не знают, где они. Команде было сказано, что капитаны плывут на другой корабль карантинной армады.

— И никто ничего не заподозрил?

— Догадываются, конечно. Но такие поездки приносят слишком большой доход, чтобы люди рискнули развязать язык. У нас говорят, золото склеивает губы. Отплыли они на шлюпках, на вёслах сидели верные матросы. Затем, ближе к острову, перебрались в ваши лодки. Их ждали, господин. Всё было оговорено заранее.

— Они не боятся, что ты их выдашь?

— Кому, господин? Его величеству Карлосу Второму? Карлосу Одержимому? Его величество болен падучей, ему не до мертвецов и их доносов. Адмиралу флота Антонио Газтанета? Святой инквизиции? Нет, меня они не боятся. Они спросили, где я так хорошо выучил испанский. В Мадриде, сказал я, на Пласа-Майор, ещё при жизни. Они сочли это шуткой, славной шуткой. Они смеялись, я смеялся тоже. А что? Это действительно смешно.

— Тебе трудно называть меня господином? — внезапно спросил я. — Трудно, да?

— Я привык, господин. Мне надо учиться смирению.

Глава третья ПОКОРИТЕЛЬ ВАРВАРОВ

1 «Выказывайте усердие и повиновение!»

— Господин младший дознаватель!

Кицунэ-дзару спешил ко мне со всех ног. В скоплении самураев и их слуг он лавировал с поистине обезьяньей ловкостью.

— Следуйте за мной, прошу вас!

— Тебя послал твой господин?

— Он сказал, это срочно. Вас ждут.

Ждут, оценил я. Меня или всех нас?

— Иди, я за тобой.

Инспектор с господином Сэки ждали меня там, где единственная улица Фукугахамы выходила к дальнему краю деревни. Здесь, по другую сторону площади, полоса с каймой из белого песка отсутствовала.

— Нам следует поспешить, — объявил инспектор.

Я не узнавал Куросаву. Ни намёка на улыбку, ни тени благодушия. Предельная собранность, как перед боем.

— Господин первый министр желает нас видеть.

Он словно прочёл мои мысли.

Ведомые инспектором, мы двинулись по улице настолько быстро, насколько позволяли приличия. Миновали дом мельника Сабуро — его тоже подновили и украсили гирляндой бумажных фонариков. Наверняка их зажгут вечером. Мне вспомнилась Тошико: дочь мельника мы забрали в Акаяму. Не бросать же девушку в мёртвой деревне на поживу волкам и разбойникам? Инспектор проявил к девушке неожиданное участие, взяв её к себе в услужение.

О причинах подобного великодушия я догадывался. Девушку следовало держать под присмотром, чтобы не болтала лишнего. Кроме того, я видел, что у Куросавы ещё остаются сомнения насчёт фуккацу: от хитреца Тэнси следовало ждать подвоха.

В любом случае это была лучшая участь, на какую могла рассчитывать Тошико.

Инспектор свернул вправо, в узкий проход между домами. Этой тропинки я не помнил. Если она тут и была, я не обратил на неё внимания, когда впервые посетил Фукугахаму. Тропинку с большой тщательностью вымостили плоскими камнями — чёрными и белыми. Даже наш князь не постыдился бы такой дорожки в своём саду.

Нам открылся знакомый склон с полудюжиной развалюх. На россыпь трухлявых грибов они уже не походили, да и развалюхами их никто не назвал бы. Две исчезли, как не бывало, остальные выглядели новенькими, построенными не далее чем вчера. Склон, когда-то — сплошная грязь, сейчас зеленел первой весенней травой, едва успевшей проклюнуться. Там, куда уходила мощёная тропинка, кипели, пенились, трепетали на ветру нежно-розовые облака.

Цветущая сакура.

От такой красоты у меня перехватило дух. Вспомнилось, как мы с отцом и матерью любовались цветением деревьев в нашем крошечном саду. Отец, матушка! Надеюсь, у вас всё хорошо. У меня уже есть маленький брат, да? А если и сестра, так ничего, я всё равно рад. Простите меня, я не мог остаться в Акаяме. Знаю, что не виноват, что долг превыше семейных уз. Знаю, а сердце болит…

Мы шли наверх, к розовым облакам.