Рассказы о литературном институте

Он выразительно посмотрел на меня... Наверное, подумал, что я поддеть его хочу. А многие почему-то часто думают, что я поддеть хочу, и, бывает, с кулаками на меня лезут... А я - просто спрашиваю.

- Да откуда холодная-то? Наоборот - теплая. Залезь да попробуй... Вот пристал-то, а?

Ну я и прикусил язык, я-то сам даже по щиколотку не залез, струсил.

А Иван Кириллович через полчаса осип и охрип. Намертво и наглухо. Приобщился очередной раз к Алтаю. Рот разевает, хочет что-то сказать, а только крякает немного, больше ничего не выходит.

Пришлось нам самим творческий вечер вести... Ничего, хорошо провели... Часа два народ мурыжили, все стихи и басни, которые знали, прочитали... Громко так читали, с выражением, как полагается... А народу много было - и из Москвы, и из Ленинграда... Похлопали нам конечно, правда, ладоней не отбили... С некоторыми мы потом адресами обменялись... А когда люди из одного города на Алтае встречаются, они друг к другу очень чувствительно относятся, сразу взаимность возникает...

А Иван Кириллович после купания лечиться начал... Достанет из портфеля бутылочку с вином и отхлебнет незаметно... Мы не выдержали и - к нему.

- Иван Кириллович, дай немного и нам отхлебнуть ... полечиться, смотрим на него маслеными глазами.

А он - не дает.

- Вы - не больные,- говорит.

- Больные, больные! Мы еще с зимы от простуды никак не вылечимся.

- Так вот сами себе и купите!

- Так у нас денег нет!

- А где ваши деньги? Вы же командировочные получили?

- Так мы их еще в Москве просадили! А тут на сухом пайке сидим...

Ладно, смилостивился он, дал нам по глоточку, чтоб мы на него в обиде не были. Но больше - не дал. Сам лечился... После этого и стал я его звать по-дружески - Иван Кирялович... Наш он человек, по всем статьям, оказался...

Так наш поход и закончился... Добрались мы до Горно-Алтайска, посидели вечерок в ресторане - Иван Кириллович расплачивался - и разъехались... Володя к себе в Астрахань, Алтынай - в Казахстан, Иван Кириллович - в Москву, я - домой к родителям, мне совсем рядом было.

Так я ловко в творческую командировку к себе домой съездил... На халяву. А когда в Москву на учебу возвратился, опять же государство мне все оплатило. А я только билетами отчитался. Так - хорошо, так я люблю. Так бы я всю жизнь хотел ездить и путешествовать... Да что-то в последнее время никак не получается. Только - за свой счет.

Какие-то новые, глупые времена наступили... Ну их на хрен, такие времена! Сейчас-то, интересно, ездят студенты в творческие командировки или нет? Наверное, нет. Дудки. Дают им стакан молока в столовой бесплатно и хватит. А раз не ездят, значит, никакого у них творческого обмена и роста нет. Что они тогда написать смогут, если только в собственном соку варятся? Да ничего, конечно... Одну глупость. Потому что жизни и родины не знают. И на Алтае ни разу не были... Конечно, ничего хорошего не напишешь, если на Алтае ни разу не был.

А Иван Кириллович вскоре умер... В самый разгар перестройки... Многие он тяготы в жизни вынес, а эту, перестроечную, - не смог.

ВЯЧЕСЛАВ ДЕГТЕВ

Как ни приедет из Воронежа на сессию, обязательно в гости заглянет... Сам здоровый, плечи широченные, - в простенке не помещается... Вячеслав Дегтев пожаловал с инспекцией!

Зайдет, подбоченится...

- Здорово! - Скажет. - Ну как дела? - И папиросу вытащит "беломорину", продует громко, закурит. И стоит, подбоченясь, улыбается сквозь дым, щурится... Он, будь здоров, коптил! Когда уйдет, полную пепельницу дудок от папирос оставит.

Я только вздохну....

- Как дела? Да никак ...как сажа бела... Здорово! - и руками разведу грустно.

- Что такое?

- Да вот видишь, опять простыл, гриппую... Грипп у меня... С ребятами в снежки играл... Или остудился, или еще чего? Сам не пойму... Хвораю теперь... Чаем вот лечусь... Надоел он мне уже чай-то, аж до рвоты, не лезет сволочь... Пытаюсь сгруппироваться, да нe получается...

- А-а-а, - понимающе кивнет он, понял, что перекидался я снежками на свежем воздухе... И улыбнется, посочувствует... Видно, жалко меня.

- Садись и ты со мной, что ли, чаю-то хоть выпей? - предложу ему. А я на чай никогда не жадный, много или мало, всегда предложу...

А он отказывается напрочь.

- Нет, - говорит, - не буду.

- А что такое? - Я тоже к нему с вопросом. Почему это он, интересно, отказывается? Ведь я-то точно знаю, что чай и небольному человеку очень даже на пользу идет. А уж про больного и говорить нечего.

- Не употребляю, - опять он откажется и еще пятерней припечатает... Показывает, что все, амба. Потом как бы в шутку, добавит: - Я же, Саша, военный летчик... Мне нельзя. Вдруг да мне прикажут: срочно вылетать, Америку бомбить... А я - чаю напился... Что тогда? Так что - не буду, не имею права.

- Вот оно что... Америку бомбить? Дело хорошее, - тут я призадумаюсь: а ведь прав он! Только и у меня своя правота есть. Тоже неоконченных дел полно! И скажу ему, как я весь жизненный расклад понимаю: