Рассказы о Москве и москвичах во все времена

Перво-наперво воздыхатель принялся обихаживать прислугу Дарьи. Каково, однако? Нашел подходы сначала к горничной — через благосклонное свое внимание и подарки всякие, и та, глядишь, уж стала нашептывать барышне, какой-де красавец Дмитрий Дмитриевич (а он и в самом деле красавцем был), как обходителен и как он без ума от Дарьи Ивановны. Давно бы открылся, да никак не решается…

Потом объектом гусарской осады сделался кучер. К нему путь серебром прокладывался. И тот нет-нет да и стал подпевать: какой бравый барин Шепелев — собой хорош, отваги отменной, а как робко ведет себя у дома барышни, боится ненароком смутить покой ее. Короче, все уши прошептали Дарье Ивановне.

Ну а главные события в пьесе, задуманной Шепелевым, должны были разыграться в непосредственной близости к крепости.

Готовился основательно и все до мелочей продумал, казалось. Изобрел дела какие-то неподалеку от Выксы и напрямик через владения Баташева поехал. А там — вот ведь несчастье какое! — на взгорке каком-то опрокинулась коляска, барин на землю вывалился да так ударился, что чуть не лишился жизни…

Дарья Ивановна сама выбежала, ручками всплеснула, разохалась, велела барина в дом нести и лекаря домашнего немедля к нему выслала. Пары дней, что Шепелев во дворце Баташева вылеживался, оказалось вполне достаточно, чтобы основательно подготовленная незримой осадой Дарья без ума влюбилась в него. К чему, собственно, дело и шло.

Дед, внешне вовсе не страшный, хотя и суровый, зашел однажды больного проведать, сказал все, что надо сказать в подобных случаях, а сам испытующе, насупив брови, разглядывал незваного гостя, разбитого, не в силах подняться перед гостеприимным хозяином, разметавшего по подушке свои аршинные смоляные усы… А тот и сам со скрываемой опаской на Баташева глядел.

Было чего опасаться ему. По давности еще приглянулась Ивану Родионычу жена дворянина-соседа. Попросил по-хорошему ее уступить, да тот оказался отчего-то упрям. Баташев молчал, не показывался какое-то время, а потом вызвал того соседа к себе на примирение. Хлебосольно и обильно угощал, а потом повез завод свой смотреть. А там по его тайному знаку слуги схватили несчастного и кинули в плавильную печь… Иван Родионыч обид не забывал, не прощал и всегда добивался, чего хотел. О чем свидетельствует совсем другая история.

Один сосед отказался продать Баташеву свое имение, и тоже — ничего, нет так нет, чего уж там. Пригласил соседа в отъезжее поле. Дня два-три длилась охота, а когда сосед вернулся домой, дара речи лишился: на том месте, где усадьба его стояла, — ровное место, ни следа от построек, земля перепахана, и даже что-то посеяно…

Истории эти, как, впрочем, и много других, что про старика Баташева ходили, Шепелеву были известны, конечно. Потому-то он с такой настороженностью и взирал на деда возлюбленной. И можно понять человека, ни пуль, ни штыка на войне не боявшегося… Впрочем, он понимал, что Дарья в случае чего в обиду его уже не даст.

На свадьбе Иван Родионыч поднялся, слово сказал и заверил, что после его смерти зять получит несколько железоделательных заводов, семнадцать тысяч душ крепостных да еще полтора миллиона деньгами. Кто-то вроде бы хмыкнул, и дед добавил: таких средств не промотать, даже и при желании и большом таланте наследника. Да только не учел он размаха гусарского. Дмитрий Дмитриевич со своими сыновьями Николаем и Иваном все почти промотал, потратил на бессмысленнейшие развлечения и в долги такие влез, что оплатить их не представлялось возможным…

Ну а что Дарья Ивановна? Счастливая обладательница красивого, бравого мужа? Ее ко времени тех безобразий с наследством, нажитым дедом, на свете уже не было. Она умерла при родах второго сына.

И вся, как говорится, любовь.

Заглянул в кабак — погудел на пятак!

Кабак… И звучит-то само слово как-то унизительно для заведения. Кабак — значит, нечто поганое, грязное, где все надираются по мере своих сил и возможностей. И почему в наше время кабак выродился и стал символом самого никудышного, однако и злачного места? А меж тем кабака в Москве не сыскать: нет ни одного! Есть трактиры, бистро, харчевню встретил как-то, а кабака нет. Потому что повесь такую вывеску — и навряд ли заглянет кто.

В историю русского кабака заглянуть, не погружаясь в алкогольные пары, кое-что вспомнить — любопытно, не сомневаюсь. Для начала напомню: слово «кабак» — татарское и означает постоялый двор, где подают на заказ еду и напитки всякие. Поскольку под напитками у нас давно уж подразумевается выпивка прежде всего, о ней, желанной, и поищем в истории. Искать, естественно, будем по запаху алкоголя.