Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»]

— Хороший, но болезненный вопрос ты задаешь. С таким трудом приходится собирать нужную сумму на издание, а всего тысяча экземпляров. Что такое тысяча? Да ничего. Во Владивостоке была издана «Собака — зверь домашний», она была 30 тысяч экземпляров, но даже не дошла до Камчатки, не хватило, там все раскупили. Мне удалось тогда лично привезти оттуда 100 штук. Мы исколесили все магазины и только в одном застали книгу, и я купил 100 штук. Она даже в библиотеку не попала, все раздал лишь близким друзьям. И у меня не осталось. У друга попросил его экземпляр, вот и держу, не возвращаю. Вот вам 30 тысяч. А что такое тысяча?

— Другие ваши книги также хорошо и быстро расходились?

— Все разошлись, несмотря на большие тиражи. Что говорить, если уж государство оплачивало, то щедро. Но книг не осталось, некоторых у меня действительно нет.

— Радмир Александрович, главный герой цикла повестей «Бег по меридианам» Кряжев уж очень похож на вас, даже фамилия имеет тот же смысл, что и Коренев. Это действительно ваш литературный двойник?

— С одной стороны, мы с ним — один человек, и разницы никакой. С другой стороны, это художественное произведение, поэтому есть и элементы вымысла. Но суть остается автобиографичной. И вообще все повести в цикле, как ты правильно назвал, автобиографичны.

— Откуда такая любовь к собакам? И откуда столько собак, где вы их встречали?

— Собаки тоже из жизни. После любого случая, который меня немножко взволновал, я прихожу домой и сразу пишу. И стараюсь обязательно свою взволнованность сохранить, чтобы и читатель взволновался, что-то в нем пробудилось. Я вообще, когда пишу, думаю о читателе, хочу обязательно заинтересовать его чтением. И стараюсь, чтобы конец был неожиданным для читателя, чтобы он все время был в ожидании развязки, как в детективе. Детективность, по-моему, должна быть в любом произведении.

Что касается собак, то любовь к ним началась на Курилах, на китокомбинате Подгорном, во время цунами 1952 года. Только там, на Парамушире, и только на Подгорном были эти особенные собаки, которые жили без людей, одной, практически волчьей стаей. Я остался зимовать, и поскольку у меня не было развлечений, я сдружился с собаками, зимовал с ними, близко узнал их. Собаки — как люди, у каждой свой характер. И вообще их стая похожа на общество людей. Конечно, все наблюдения за собаками мне запомнились, но я тогда писал только стихи. А однажды издатель Евгений Гропянов предложил мне попробовать написать рассказик для одного из наших журналов. Писал я только о море, надоело, поэтому вспомнил о собачках. И первый мой рассказ был «Рыжик». Гропянову он понравился, он мне сказал тогда: «Напишешь десять — дадим книжечку». Я написал больше, вышла книжечка. То есть, начал я свою прозу именно с собак. Некоторые шутили, что Радмир Коренев на собачках в союз писателей въехал.

— Да, на целой собачьей упряжке. Кого только в ней нет: Дик, Рыжик, Пират, Лорд, Барс. Но в заглавие повести попал именно Дик. Случайно?

— Дик у меня был в детстве, и мне нравится эта кличка — Дик. Что-то в ней диковатое, волчье, да и короткое, звучное. А название повести «Дик возвращается в стаю»… Знаешь, собака возвращается в стаю, это все равно, что человек возвращается в семью. Где бы его судьба ни носила, но он вернется. И вот мой Дик после многих приключений возвращается в стаю. И герой мой, Кряжев, устал бегать по меридианам и возвращается домой.

— Зачастую ваши концовки очень жесткие, иногда слезу вышибают. Эта жесткость, иногда даже жестокость, они оправданы?

— Думаю, оправданы. О, я еще мягко пишу, а в жизни происходит сложнее и тяжелее. С людьми еще тяжелее, чем с собаками, которых я еще щажу, чтобы обильную слезу у людей не выбивать. Но никуда не денешься, факт есть факт: и бьют, и бросают, и голодные собаки, незаслуженно обиженные.

— Ваше творчество как-то отмечено, не считая издания книг? Я имею в виду грамоты, еще что-то.