Рассказы о темных предметах, колдунах, ведьмах, обманах чувств, суевериях

Когда надлежащие распоряжения были сделаны лионским начальством и нужные предписания посланы, куда следовало, судья берет с собой Эймара и идет в лагерь, но убийц уже здесь не было. Прибегают опять к волшебному прутку и с помощью его доходят до Бокера. Ореховая ветвь ведет к городской тюрьме, где содержалось тогда до пятнадцати человек, обвиняемых в различных проступках. Эймар спокойно проходит перед четырнадцатью и останавливается перед последним заключенным, низеньким и горбатым старичком, посаженным в тюрьму за кражу, сделанную во время ярмарки, бывшей за несколько дней пред тем.

Эймар объявил положительно, что горбун был одним из убийц погребщика.

Напрасно клялся горбун и запирался от участия в таком ужасном преступлении. «Хоть я и вор, но не убийца, – говорил он. – И в целую жизнь мою никогда не бывал в Лионе». Несмотря на то, горбуна взяли из тюрьмы и повели на те места, где Эймар указывал, что преступники останавливались: везде узнавали горбатого старика, и он, пораженный таинственным ужасом, откровенно признался в своем злодеянии.

Из его признания было видно, что он сошелся в трактире с двумя негодяями, которые предложили ему участвовать в ограблении погребщика, обещая дать ему половину всей украденной суммы. Причиной такого приглашения было то, что горбун был некогда механиком и славился между мошенниками искусством отпирать без ключа самые крепкие замки. Он в самом деле не положил охулки на руку и в десять минут отворил железную дверь погреба. В первой комнате спал приказчик, и, боясь помехи с его стороны, воры отрубили ему голову взятым с собою на всякий случай топором. Затем они убили самого хозяина, но хотели пощадить детей и женщин; те однако ж, проснувшись и видя страшную сцену, начали кричать и звать на помощь, почему злодеи умертвили и их. Затем взломали конторку, вынули деньги и ушли точно по тому направленно, которое указывал Эймар с помощью орехового прута. Они оставались несколько дней в Саблонском лагере, откуда пошли на Бокерскую ярмарку, где горбун был пойман в краже, и, попав в тюрьму, потерял своих товарищей из виду.

После этих признаний Эймар был вновь отправлен в Бокер для отыскания следов других преступников. Короче сказать, он напал на следы двух остальных злодеев и преследовал их через Марсель до Тулона: здесь он указал гостиницу, где они останавливались. Но уже было поздно: преступники, обобравшие в Марселе очень богатого купца, уехали за два дня перед прибытием Эймара на корабле и скрылись от преследования.

Горбун был присужден к смертной казня, и, взойдя на эшафот, подтвердил истину своего признания и торжество гренобльского крестьянина-колдуна.

Вслед за тем предстояло новое испытание искусству Жана. Вблизи Лиона обокрали богатого фермера, и все обратились к Эймару с просьбой отыскать вора. Вооруженный ореховой веткой, Жан отправился на место преступления и скоро не только отыскал вора, но и место, где были спрятаны деньги.

Как ни убедительны были такие опыты, многие считали однако ж Эймара за искусного обманщика и решились сделать ему новое испытание. В то время, как он отыскал вора, обокравшего фермера, некоторые из присутствующих сговорились нарочно украсть у Жана кошелек, и когда тот заметил пропажу, то предложили ему употребить в дело волшебный прутик. Последний остался однако ж недействительным, и Эймар отвечал, что он умеет отыскивать только истинных преступников, похитители же его кошелька не воры, а просто шутники и сговорились позабавиться над ним.

Скептики накушались грязи и, сев на ковре недоумения, положили в рот палец удивления.8

Слава гренобльского крестьянина прогремела в целой Франции, и многие издалека приезжали советоваться с владетелем магического орехового прутика. Эймара считали за волшебника и, родись он сотней лет раньше, то не миновать бы ему костра или смерти в застенке тюрем инквизиции. К счастью, он жил не в XVI, а в начале XVIII века. В искусстве Жана никто более не сомневался, но только не могли постигнуть, каким образом совершает он свои открытия. Академики и другие ученые вмешались в дело и не только не пояснили его, но еще более запутали. Лебрен и ученый Малебрании написали целые тома страшной галиматьи об Эймаре и его таинственных действиях. Читая этих господ, скорее можно поверить, что писали не академики, а постоянные нахлебники дома умалишенных.

Недолго однако ж продолжалось торжество и знаменитость гренобльского крестьянина.

Каких ни вымышляй пружин,
Чтоб мужу бую умудриться;
Не можно век носить личин,
И истина должна открыться.

Так открылась истина таинственных действий Жана Эймара, и громкое его имя вместе с рассказами о диковинках, им произведенных, исчезло как сновидение, оставив только след у современных демонологов да у собирателей повествований о диковинных приключениях.