Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

Внук Щукина считает, что дед еще в 1914 году задумал уехать из России. Тогда он почти перестал собирать живопись, очевидно предвидя развитие событий. Человек проницательный, он готовил свой «выход на пенсию» и хотел выехать на Запад. Незадолго до Первой мировой войны Щукин перевел деньги в банк Стокгольма и надеялся поселиться в тихой и нейтральной Швейцарии, даже ездил с женой на поиски виллы в окрестностях Женевского озера. В последний момент этот план сорвался – супруга Щукина боялась навсегда покидать Россию.

В Париже Щукины жили в просторной квартире на улице Виллем в престижном квартале. Дом был по-московски хлебосольным, многое напоминало о России, регулярно устраивались концерты. В его квартире продолжали собираться соотечественники. Здесь бывали Бенуа, Дягилев, Николай Рябушинский. Жена Щукина, Надежда Афанасьевна, жила как старорежимная купчиха, будто на дворе было все еще прошлое столетие. Три месяца в году она снимала просторную виллу на курорте – то на севере Франции, в Довиле, то в Биаррице, каждый год в новом месте. Но на Лазурном Берегу Щукины ни разу не гостили: это было не принято, Лазурный Берег считался местом для богемы, полусвета, игроков и тогдашних «новых русских».

Сборы Щукиных в поездку на курорт во многом напоминали тот старый русский порядок, по которому готовился к подобным поездкам еще отец Сергея Щукина Иван Васильевич, о котором рассказывалось ранее. В первые дни июня начиналась упаковка – долгая и сложная процедура подготовки квартиры к отъезду обитателей, сбор всевозможных домашних принадлежностей: скажем, есть из чужих тарелок им представлялось немыслимым. Вещи отправляли отдельно, почтовым поездом, нанимали такси, ехали на вокзал, потом – первый вечер на новой вилле (однажды Матисс очень удивился, когда в 1919 году предложил Щукину-эмигранту совместно навестить старого Ренуара. Они договорились встретиться в поезде. Матисс долго не мог найти своего московского патрона: все дело в том, что он искал Сергея Ивановича в первом классе, а тот всегда ездил вторым, впрочем, вполне комфортабельным, – не из экономии, а в силу традиции: первым классом ездили только авантюристы и нувориши).

Так было и после Второй мировой войны, во все времена семья Щукиных сохраняла жизненный уклад, к которому привыкла в России. Сергей Иванович на протяжении 30 лет содержал примерно десять человек, семья его младшей дочери, Ирины Сергеевны, занимала обширную собственную квартиру в престижном 16-м округе Парижа. Семья его старшей дочери, Екатерины, жила в построенной отцом вилле на Лазурном Берегу, никто из них вплоть до 1970-х годов даже не работал. Когда же надо было покрыть долги, то наследники Щукина порой продавали собранные им картины. Ведь и в эмиграции Сергею Ивановичу случалось вспомнить былое увлечение собирательством. Но во Франции оно не носило столь активного характера, как в России. Да и сам он признавал, что лучшие картины остались на родине. Последними картинами, приобретенными Щукиным во Франции, были работы художников Ле Фоконье и Дюфи.

Несмотря на это, Щукин не потерял связей и с представителями художественной элиты западных стран. В его дом приходили многие известные художники, но бывали здесь и начинающие. Ему предлагали деньги только за то, чтобы он повесил у себя картину того или иного неизвестного живописца. Но Щукин никогда своими принципами не торговал. Так, однажды владелец художественного салона предложил Сергею Ивановичу вступить в одно выгодное предприятие. Причем Щукину даже не требовалось вкладывать деньги. Нужно было лишь его имя. Щукин должен был «кого-нибудь собирать», повесив у себя большое количество картин того или иного художника. Затем в художественных кругах стало бы известно, что картины этого художника собирает Щукин. И тогда их стоимость возросла бы сразу и очень намного. Только потому, что его собирает Щукин! Сергей Иванович отказался от такого предложения, хотя в денежном выражении оно было весьма прибыльно. Вот насколько высоко ценилось имя русского собирателя за границей. И уж конечно, несравнимо это с тем, как относились в это же время в России к брату Щукина – Дмитрию.

Сегодня широко известно слово «бренд». Так вот, уже тогда фамилия Щукина стала брендом. Знаком качества и безупречного вкуса. Таковым был авторитет Сергея Ивановича Щукина при его жизни (а прожил он 84 года, скончавшись в 1936 году). Оставшееся же в Советской России собрание Щукина постепенно таяло, теряя свою цельность. В 1948 году щукинские картины поделили между Эрмитажем и Пушкинским музеем. В наши дни бывшая коллекция Щукина хранится в двух российских столицах. Думаю, было бы справедливо вернуть в бывший особняк Щукина его коллекцию, что стало бы лучшим способом сохранения памяти о Сергее Ивановиче и хорошим примером для нынешних богачей. В настоящее время этот вопрос прорабатывается.

4. У француза Шевалье в Камергерском