Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

Когда читаешь про отношение к извозчикам, кажется, что речь идет о наших временах, только адресат жалоб поменялся: «Многие не любили рядовых извозчиков за их грубость, запрашивание непомерных цен и за приставания с предложением услуг, а лихачей за развязность и за слишком свободное обращение с проходившими мимо биржи женщинами. Но первое вытекало из неожиданного смешения двух разнотипных культур, деревенской, провинциальной, и городской, уличной, а второе – из специальности служить всякого рода прожигателям жизни, ночным кутилам и ресторанным завсегдатаям. При этом лихачи исполняли за особое вознаграждение навязанные им обстановкой труда даже обязанности сводников, могущих всегда и во всякое время устроить желающему быстрое и интересное знакомство ”под веселую и пьяную руку”».

У вокзала обычно была извозчичья биржа, по-нашему – парковка, прикормленное место. Управлял ею староста, опытный и авторитетный человек, выбранный самими извозчиками. Это был смотрящий, выполнявший свои обязанности за деньги. Он никуда не ездил, а только смотрел за порядком, отгоняя чужих. А порядок был такой: без очереди не лезть, не «теснить» соседей своим экипажем, не «выражаться при господах». Вот и представьте себе: выходит с саквояжем пассажир из здания Николаевского вокзала, а колясочники не могут его поделить. Тогда староста разнимает их простым и действенным способом – имеющейся у него увесистой палкой. И все довольны.

Но один лишь староста с палкой справиться с извозчиками не мог, а потому их периодически пыталась приструнить полиция: «Извозчики, ожидающие выхода публики из (…) вокзалов, (…) позволяют себе становиться вдоль тротуаров, не оставляя промежутков для прохода публики, слезать с козел, отходить от лошадей, собираться по несколько человек вместе, назойливо обращаться к выходящей публике с предложением услуг и толпиться на тротуарах, причем нередко затевают между собою перебранки, а иногда даже оскорбляют публику».

Взималась ли тогда плата за парковку? У вокзалов – обязательно. Раз стоит твоя коляска – покажи околоточному квитанцию об оплате. Проблемы были и с естественными отходами производства, т. е. с кучами навоза, возникавшими то тут, то там. Извозчики обязаны были убирать все это добро. А не то – штраф и лишение «лицензии».

Николаевский вокзал с биржей извозчиков

Антон Павлович Чехов многократно пользовался услугами извозчиков, направляясь на Николаевский вокзал. Писатель вообще очень любил этот вокзал, недаром самый известный его рассказ «Толстый и тонкий» начинается так: «На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий…» Хотя город не назван, но из повествования ясно: тонкий переведен из департамента столоначальником. Куда могли перевести из столичного департамента? Вероятно, в Москву. На этом вокзале писатель мог наблюдать и не такие сценки…

Чехов регулярно наведывался на вокзал во время сочинения своих «Осколков московской жизни» – цикла фельетонов, заказанных ему для публикации в петербургском юмористическом и литературно-художественном журнале «Осколки». Рассказы Чехова публиковались в журнале с июля 1883 года по октябрь 1885 года и представляют сегодня еще и историческую ценность как богатый источник о жизни и нравах Москвы конца XIX века. Антон Павлович приходил на вокзал, чтобы с петербургским поездом отправлять новый фельетон в редакцию.

Чехов бывал на вокзале и позже. Так, 3 января 1889 года он приходит на Николаевский, чтобы получить в киоске газеты «Новое время» два письма от ее издателя Алексея Суворина. А вместе с письмами – экземпляр пьесы «Татьяна Репина» Суворина с авторскими дополнениями для передачи театральному режиссеру Александру Ленскому. Интересно, что у Чехова была драма с таким же названием, как и у Суворина, являясь продолжением пьесы Суворина. Чехов помогал Суворину в постановке его «Татьяны Репиной» в Москве.

Сюда же привезли гроб с телом писателя из Петербурга в июле 1904 года. «Сегодня Москва хоронила Чехова. С Николаевского вокзала до Новодевичьего монастыря гроб несла на руках молодежь. Зато в Петербурге отличились. Встретить прах Чехова собралось человек 15–20. Гроб прибыл в товарном вагоне для провозки свежих устриц» (!). Не было ни священника, ни певчих. По «счастливой случайности» в это же время прибыло из-за границы тело генерала Обручева, которого дожидалось на вокзале блестящее общество. Встречавшие тело Чехова упросили священника и певчих отслужить литию и у вагона «для устриц», приютившего Антона Павловича. Из «блестящего общества» отделился только один человек, министр князь Хилков, подошедший поклониться праху знаменитого писателя. Это свидетельство современницы Чехова, драматурга Рашели Мироновны Хин-Гольдовской. Сравнение, согласитесь, интересное. Столичный Петербург и Первопрестольная по-разному встретили Чехова…