Рассказы про «Катюшу»

Якушев заметил, что начальник штаба почему-то растерян. Это выглядело смешно: крупный, полный силы человек, с круглым красным лицом, с большими глазами, над которыми нависали тяжелые веки, он то улыбался Якушеву, то с ребяческой опасливостью поглядывал на Рутковского. Нетрудно было понять, что между Назаренко и представителем фронтового артиллерийского штаба, видимо, произошел не совсем приятный разговор. Его, Якушева, появлением был прерван горячий спор, который задел и Бережного. Спор возобновится, как только он, командир полка, уедет.

Но генерал не спешил отпускать Якушева.

— Ваш вопрос решим позднее, — сказал Назаренко. — А пока приглашаю послушать, чем мы тут занимаемся… Товарищ Бережной, прошу, введите в курс дела гвардии подполковника Якушева. Полагаю, нам будет интересно знать и его мнение.

Бережной вновь опасливо посмотрел на Рутковского, но быстро встал и всем своим видом, тем, как он стоял, как говорил, чеканя едва ли не каждое слово, как бросал взгляд на карту, развернутую на столе, навязчиво стал подчеркивать, что главная его забота — точно передать гостю содержание разговора, происходившего до него.

Бережной сообщил, что генерал Назаренко, командующий гвардейскими минометными частями, обратился в Военный Совет фронта с докладом, в котором критиковал встречающиеся факты неправильного использования реактивной артиллерии. Но передавая содержание этого доклада, Бережной вдруг стал выбирать слова не только самые осторожные, но и самые «обтекаемые».

Генерал не выдержал этой игры Бережного и раздраженно заметил:

— Вы лучше прочтите соответствующее место в рапорте. Там, кажется, короче и яснее сказано.

Бережной густо покраснел и, откашлявшись, начал читать:

«В последнее время мы встречаемся с неправильной практикой, когда даже в период наступательных операций фронтового масштаба гвардейские минометные части распределяют между армиями по принципу: «всем сестрам по серьгам». Тем самым распыляется мощное ударное средство. Недостаточно используются наиболее сильные стороны реактивного оружия — его высокая маневренность и способность в самые короткие сроки создавать мощный массированный огонь».

— Именно не используются, — вставил Назаренко. — Командующий фронтом приказал представить согласованный со штабом артиллерии возможный вариант перегруппировки реактивной артиллерии в связи с задачей, которая сейчас стоит перед фронтом. Этим мы и занимаемся. Но у нас совершенно разные взгляды.

Рутковский, который все эти минуты демонстрировал терпение, — носовым платком он протирал пенсне — вдруг попытался опередить генерала:

— Да, наша точка зрения несколько отличается оттого, что предлагает товарищ генерал. Но это естественно…

— Решительно отличается! — перебил Назаренко. — И это совсем не естественно.

— Зачем же так резко? Может создаться впечатление, что мы тут воюем между собой.

У Бережного выступил пот на лбу: человек осторожный, считавший, что с фронтовым начальством лучше ладить, чем спорить, волею обстоятельств оказался свидетелем, даже участником столь резкого разговора с Рутковским…

— Да, воюем! — подтвердил генерал. — И незачем этого бояться. Пусть фронт здесь незримый, но это борьба — борьба с косностью, равнодушием…

Генерал встал и зашагал по избе.

— Возможно, вам это неприятно, но это так, товарищ полковник. Будем откровенны…

— В таком случае позвольте и мне отвечать тем же, — отозвался Рутковский.

— Да, да, прошу. Только так мы сможем найти решение.

Бережной опустил глаза. Якушев, наблюдавший за поединком, уже понимал, какие доводы выставит Рутковский.

— Извольте, — сказал полковник. — Точка зрения артиллеристов, не подверженных мимолетным увлечениям, покоится на том непреложном факте, что гвардейские минометные части — это, простите меня, артиллерия пока больше символическая… Можно ли в самом деле всерьез считать артиллерией огневое средство, которое воздействует только по площадям? Реактивные установки не могут вести прицельный огонь. А раз так…

Генерал не вытерпел: