Рассказы разведчика

И сразу я увидел несколько взметнувшихся вверх и тут же исчезнувших человеческих фигур. Послышался короткий глухой удар, приглушённый стон, затем длинный пронзительный вопль.

– Русс Иван! Русс Иван!

Как потом выяснилось, это закричал второй наблюдатель, случайно оказавшийся поодаль и теперь удиравший по траншее. Рядом слышим отрывистые немецкие команды, топот и звон оружия. В этом направлении летят наши гранаты. Воздух наполняется трескотнёй автоматов и разрывами ручных гранат. Я лежу рядом с Николаем Шатовым и стреляю короткими очередями. Там, где действует группа захвата, творится что-то непонятное. На фоне светлого неба то и дело появляются и исчезают силуэты людей, и не поймёшь, где наши, а где фашисты. Огонь противника становится плотнее. Зверев, Омельченко, Черных и Шатров тоже ведут усиленный автоматный огонь. Ждём красную ракету – сигнал отхода, но её почему-то нет. Видимо, группа Чурбанова ещё не закончила своё дело. Красную ракету должен дать Барыбин – это сигнал не только для отхода разведчиков, но и знак для Тараненко, который примет меры для обеспечения и поддержки огнём нашего отхода. Уже прошло много времени, уже позади нас слышаться крики и топот, не исключено, что это гитлеровцы, а красной ракеты всё нет. Не в силах больше сдерживать натиск противника, начинаем отползать. И вот мы бежим вниз. То же самое делает и вторая группа поддержки. Вот-вот должны ударить фашистские миномёты и орудия. За эти считанные минуты, пока там, во вражеском тылу, будет объявлена тревога, пока из блиндажей выскачут расчёты и откроют огонь, мы должны как можно дальше отойти от опасного для нас места. Слышу чей-то крик: «Сюда! Сюда!», и мы бросаемся в ту сторону. Я ещё не знаю, захвачен ли пленный. В такой суматохе это сразу не определишь.

Вот заговорила вражеская артиллерия, и вся долина наполнилась сполохами разрывов. Снаряды рвутся на нейтральной полосе с другой стороны бугра. Наш расчёт оправдан: фашисты обстреливают кратчайший путь от бугра к нашим позициям, а мы бежим по краю минного поля, по направлению к реке. Передний край наших войск обозначился цепочкой белых ракет, одна за другой взлетавших в небо. Среди них я увидел и две зелёные, указавшие нам проходы. Но почему они появились раньше времени? Они должны появиться только через десять минут после нашего отхода. Ведь их увидят фашисты, поймут, для чего они предназначены, и перенесут огонь именно сюда. А может быть, я просто потерял уже представление о времени?

Как только мы сбежали с бугра в низину, путь преградил мощный миномётный налёт. Пламя огня и разрывов несколько секунд бушевало перед нами. Мы залегли, но когда налёт кончился, мгновенно повскакали и бросились бежать дальше. И здесь я увидел, что Саша Хомяков с кем-то на пару (разглядеть того я не успел), волочил за собой связанного человека. «Ага, есть!» – радостно подумал я.

Свист пуль и грохот разрывов сопровождал нас на всём пути. Лодку проскочили – не заметили, видимо, сделали поворот раньше времени. Уже позади просёлочная дорога. Но чем ближе наши окопы, тем труднее определить проход через минное поле и проволочные заграждения. В два счёта можно напороться на минное поле. Даже дерево, служившее казалось бы, надёжным ориентиром, трудно найти в этом хаосе огня и дыма и отличить от поднятого взрывом столба чёрной земли. Новый миномётный налёт накрывает нас. Мины рвутся со всех сторон. Под отблеском разрывов вижу, как ребята падают на землю.

– Ложись! – раздался чей-то хриплый голос.

– «Языка» берегите! – вслед ему кричит Барыбин. И это была его последняя команда.

Несколько человек бросились на пленного, закрывая его своими телами от фашистских мин. Смерть пляшет вокруг нас, разрывы мин слились в один стонущий гул, земля дрожит и, кажется, вот-вот лопнет. Налёт кончился неожиданно, в ушах стоял звон, а мы всё ещё лежали на земле. Но вдруг разом все зашевелились, все повскакали на ноги, лишь младший лейтенант Барыбин продолжал лежать без движения. К нему подбежали двое, кажется, Разуваев и Шатов, подхватили под руки и потащили за собой.

Налёт разбросал нас во все стороны, и теперь каждый бежал, самостоятельно выбирая направление. Было лишь одно желание – скорее в траншею, скорее спрятаться поглубже в землю. Я потерял всякое представление о времени и о пространстве, бегу, не зная куда, лишь бы не отстать от бегущего рядом со мной человека. Под отблесками разрывов узнаю, что это Виталий Чеботарёв. Внезапно возникает деревянный забор. Сознание автоматически фиксирует, что мы отклонились вправо. С хода перепрыгиваем через этот забор, к нему подбегает ещё один разведчик и тоже перепрыгивает через него. Но вдруг валится на руки подоспевшего Виталия Чеботарёва. Это был Валентин Черных, пуля пробила его насквозь. Мы подхватили убитого разведчика и потащили его к проходу.

– Быстрее, быстрее! – кричит сапёр, приподнявшись с земли, и машет нам рукой.