Рассказы разведчика

Прижимаясь к земле, ползём вперёд. От земли несёт знакомым с детства запахом пашни. Местами уже успела вырасти трава, мягкая и нежная. По коридору, сделанному заботливыми руками сапёров и обозначенному вешками, минуем наше первое минное поле. Сразу же за ним заграждение из колючей проволоки. Около него дежурят два сапёра, которые приползли сюда часом раньше. Они отвечают за проходы в минных полях и колючей изгороди. Ещё раньше мы сделали подкопы под изгородью, в которых одновременно могут проползти два человека. Но когда мы будем возвращаться обратно, часть проволочной изгороди сапёры оттащат в сторону, получится широкий коридор, через который можно проскочить целой группой. Эти сапёры должны зелёными ракетами обозначать места проходов. Отходить мы будем, конечно, под аккомпанемент вражеской артиллерии и миномётов. В этой суматохе нам будет нелегко найти правильный путь. Поэтому наш передний край будет тоже обозначаться белыми ракетами.

Осторожно, без спешки преодолеваем проволочные заграждения, затем и второе минное поле. Слева замечаю силуэт деревянной изгороди. Видимо, здесь было какое-то строение, война уничтожила его, а часть изгороди осталась. Это хороший ориентир, обозначающий вход в коридор.

И вот нейтральная полоса. Позади в окопах остались наши бойцы, от которых теперь мы отрезаны двумя рядами минных полей и колючей проволокой. Впереди лощина. За ней – огромное минное поле, поставленное противником на танкоопасном направлении. Ползём в той же последовательности. Впереди Николай Барыбин. Он часто останавливается, чтобы сориентироваться и послушать, что делается вокруг. Постепенно в темноте вырисовывается еле заметные очертания отдельно стоящего дерева. Это тоже наш ориентир. Мы проползли левее его в десяти-двенадцати метрах. Дерево сильно побито, макушка отсечена осколками снарядов, наклонилась и держится только на уцелевших нижних ветках. Война его тоже не пощадила. Почти под прямым углом пересекаем просёлочную дорогу. Но что это? Произошла непонятная заминка. Барыбин остановился и дал сигнал «внимание». Мы лежим неподвижно. Проходит несколько томительных минут. Автоматы наготове, глаза ощупывают темноту, уши навострены. Тревога была напрасной. Возможно, Барыбину показалось что-то. Мы снова ползём. Вот-вот должно показаться лодка. Через несколько минут видим её тёмный силуэт в низине. Лодка была кем-то брошена и лежала на боку, её хорошо было видно как нам, так и противнику. Фашисты изрешетили её всю пулемётными очередями, да наши бойцы тоже постреливали в неё. Лодка тоже ориентир. Сразу за ней начинается вражеское минное поле. В позапрошлую ночь к лодке добрались Барыбин, Чурбанов и Чеботарёв с двумя сапёрами, чтоб на месте уточнить границы минного поля и наметить пути подхода к объекту нападения. Дальше этого места никто не был. Делаем короткую остановку. Потом вся группа поворачивает вправо и двигается по краю минного поля. Пока всё идёт по нашему плану. Начинается подъём в гору, травы стало меньше, чаще стали встречаться камни и каменные плиты. Напряжённо всматриваемся в темноту. От нашего внимания не должны ускользнуть ни малейший шорох, ни слабая тень. Вот и подножье бугра, до вражеского окопа остаётся не больше полусотни метров. На «нейтралке» по-прежнему спокойно. Через неплотную завесу облаков просвечивается полная луна. На фоне светлого неба чернеет вершина бугра. Пришло время выдвигаться вперёд группе захвата. Обе группы поддержки слегка раздвинулись и пропустили четырёх разведчиков, на которых теперь возлагалась самая большая надежда. Теперь Виктор Чурбанов задаёт тон движению всех разведчиков. Николай Барыбин позади всех, он должен если не видеть, то чувствовать действия каждого разведчика и вовремя подавать нужные команды и сигналы. А у нас их разработана целая серия.

Ползти по каменистому склону труднее и опаснее. Порывистый ветер доносит со стороны противника запах дыма и гари. Стараюсь держаться как можно ближе к Валентину Черных, который ползёт впереди. За мной – Игнат Омельченко и Николай Шатов. В мою обязанность входит следить за правым флангом. Опасаюсь, что выйдем к вражеской траншее не в том месте, где нужно. Всё зависит от Чурбанова.

Неожиданно на фоне светлого неба, метрах в десяти-пятнадцати перед нами, вырастает по грудь тёмная фигура фашистского солдата. Несколько секунд солдат неподвижно стоит, видимо, прислушивается к ночным звукам. Потом медленно опускается в окоп. Моё сердце забилось тревожно и радостно. Ещё бы, такая удача! Фашист выдал себя с головой. Теперь мы точно знаем, где он находится. И не только это. Он даже не подозревает, что рядом с ним затаилась целая группа русских солдат. Иначе, он ни за что бы не высунулся из окопа.

Медленно, ох, как медленно, тянется время! Моё сердце громко стучит, нервы напряжены до предела. Не дай бог, если кто-либо брякнет оружием или зацепится за камень. Вот-вот что-то должно произойти. В этот момент в ночной тиши раздался ясный и чёткий немецкий окрик:

– Стой! Кто там?