Рассказы Рэмси Кэмпбелла

— Необъезженным, говоришь? — сказал юноша, швыряя длинную толстую кость с острыми как бритва зубами к ногам Холота и размахивая другой. — Совсем необъезженным?

Тем временем самый младший уже выбежал из таверны, и камни стали ярче, подготавливая сцену к бою.

Через открытую дверь Холот слышал величественный скрип огромного леса над головой, шум ветра в листве, как будто всё небо превратилось в открытый дышащий рот. Когда светящиеся камни побелели, они показали Холоту то, что он забыл: обвисшие дымчато-серые шкуры животных, прибитые к стропилам, обесцвеченные одеяла, в которые завернулись люди, чтобы согреться, или брошенные на скамейки в ожидании следующего посетителя, люди, сгрудившиеся у огня для успокоения, но боящиеся его за стеклом. Холот думал, что простота этих людей поможет ему внушить им благоговейный трепет. Он не ожидал, что это заставит его бороться за свои слова.

Юноша бросил свой кожаный плащ на скамью, и в комнате повеяло слабым запахом сала. Он размахивал костью в воздухе, ухмыляясь; прибитые гвоздями шкуры зашевелились. Холот потянулся к своему мечу в ножнах, но остановился. Если он не возьмёт предложенное ему оружие, то по обычаю местных жителей он прослывёт трусом. Если бы его слова не были наградой, он отказался бы сражаться, но теперь отказ испортил бы все его слова в их умах, что, в свою очередь, лишило бы его магии. Холот наклонился за костью.

Свистящий звук предупредил его. Холот откатился в сторону, и зубы впились в том месте на полу, где только что находилась его голова. Вскочив на ноги, Холот увидел, что люди смотрят на него без всякого выражения, их обычай держал их немыми и неподвижными, как резные фигуры на поляне. Юноша вырвал свое оружие из расколотых досок, и Голот метнул вытянутую руку с челюстью по дуге к голеням юноши. Но тот высоко подпрыгнул и обрушил своё оружие на правое плечо Холота.

Боль вспыхнула, как яд в нарыве, и оружие выскользнуло из его руки. Холот ухитрился схватить его, когда юноша замахнулся зубастой дубинкой, пытаясь попасть в лицо Холота. Зубы проскочили перед его глазами, Холот пригнулся и сломал один из пальцев юноши в том месте, где тот сжимал рукоять оружия.

Холот развернулся, чувствуя, как внутри него вспыхивает волна ярости, и надеясь, что бой закончен, но раскачивающийся белолицый юноша бросился на него, размахивая костью низко и смертоносно. Холот почувствовал волну насилия на грани удовлетворения и попытался разбить оружие противника, но его зубчатая кость отскочила от столкновения, вонзившись в горло юноши и заливая лицо Холота кровью и слюной.

Светящиеся камни постепенно тускнели, но ветер снова придавал им яркость. Некоторые из мужчин привязали большой плоский лист к плечу Холота, а другие унесли тело юноши.

— Он был молодым дураком, — говорили они. — Он заставил тебя драться.

Но Холот видел, как в их глазах отражается чувство потери.

— Город Гоам, — быстро сказал он, когда они всё ещё были на пике своего благоговения. — Вы должны указать мне дорогу.

Когда мужчины молча уставились на него, некоторые прикусив губы, Холот полез в свой рюкзак за двумя стаканами. Уходя, он намеревался сделать им подарок, а не торговать, как это было принято.

— Я обменяю эти стаканы на дорогу к Гоаму, — сказал он.

— Ты так быстро пришёл сюда? — спросил один старик.

Он наклонился вперёд из своего угла, сияя, когда сквозняк усилился. Холот чувствовал себя опустошённым и грязным после боя, его лицо всё ещё было липким, но он больше боялся словесного поединка со стариком. У того могли найтись слова, инкрустированные десятилетиями магии, под которыми рухнут все двадцать пять лет существования Холота.

— Неужели ты не смеешь остановиться и оглянуться назад? — спросил старик, и Холот почувствовал, как слова подкрадываются к нему сзади, готовые проскользнуть в него, как только он расслабится.

— Ты высасываешь жизнь и ничего себе не оставляешь, — продолжил старик. — Ты всё сделаешь, ничего не поймёшь и никогда не сможешь вернуться. Достаточно ли долго ты стоял неподвижно, чтобы услышать о празднествах при дворе Маратхи? Я помню одно из них: сотня комнат и сотня столов, уставленных различной снедью со всего Тонда. Ты пробуешь еду с каждого стола один раз и двигаешься дальше. В сотой комнате ты забываешь, что пробовал в первой, но там были мечники, готовые наброситься на тебя, если ты посмеешь оглянуться. С тех пор я обходился скудной и простой пищей.

— Ты взял эту историю у какого-то человека, — сказал Холот. — Сомневаюсь, что ты боролся с ним за обладание ей, хотя я чувствую, что ты обращаешься с его словами так же, как я с блохами.

— Я выше твоих слов, — ответил старик, а затем ещё больше обезоружил Голота:

— Расскажи мне, что ты знаешь о Гоаме.

— Город магов и мудрецов, — сказал Холот, искоса поглядывая на старика и подбирая безличные слова, за которые тот не мог ухватиться. — Основан сектой философов как центр мысли их самих и других людей. Город, где изучали и совершенствовали философию и магию. Где и тебя можно научить.