Рассказы сновидца

— Я почувствовал себя лучше. И тут как раз явился генеральный инспектор. Он собрал рапорты с каждого из моих офицеров по всей гористой линии этих богом проклятых холмов, затем прибыл в Малаканд и просмотрел весь список, имя за именем, и прочитал описания всех этих людей. О них обо всех была информация, и все ожидались примерно в то же время, что и явились. Точильщик ножей обычно приходил из Кашгара^{62} раз в году, он двигался не спеша, катя перед собой свою забавную тележку, проделывая не более ста миль в месяц, и потом отправлялся в обратный путь. Это был долгий переход, однако вполне обычный, шестьсот миль или около того между Китаем и Индией, через Гилгит,^{63} и всю дорогу он точил ножи людям, которые предпочитают острые ножи тупым. В Пешаваре он обычно задерживался на неделю, а затем брел обратно в Кашгар. Не раз я видел его одинокую фигуру, толкающую перед собой деревянную тележку с точильным колесом, в высокой меховой шапке, в пальто из овчины, с поддетыми под него рубахой ныряльщика и грубыми домоткаными портками, в серых обмотках и сандалиях. И других людей я тоже знал и встречал их еще чаще.

Я чувствовал себя достаточно уверенно и знал, как отвечать на все вопросы генерального инспектора. И я на них ответил. И он не смог найти в моих ответах никаких промахов. Но шпион-то улизнул! Об этом генеральный инспектор сообщил мне официально. В общем, он удалился в задумчивости, и в тот же день операцию отменили, и мы со старшим офицером решили обсудить работу нашего сектора, и еще раз прошлись по всему списку. И когда мы дошли до точильщика ножей из Кашгара, который был записан под именем Дауд, старший офицер вдруг воскликнул: «Но я ведь пропустил его пятнадцатого числа». Мы молча уставились друг на друга. Мы одновременно поняли, что один из нас пропустил опаснейшего шпиона. И мы так и не узнали, кто именно. Он проделал сотни миль по безлюдным краям, чтобы, словно капля яда, отравить колодец, и под этим колодцем я подразумеваю всю Индию, и один из нас его проворонил. Мы не сомневались, что это именно он, один из «даудов», потому что на дороге из Кашгара не может быть двух точильщиков ножей. Вот что я имел в виду, говоря, что кое-что похожее на наши профсоюзы, существовало в Индии. Это был маршрут одного человека, это был, если хотите, профсоюз, состоящий из одного человека, и этот профсоюз имел свои права. Мы долго смотрели друг на друга, не решаясь что-либо сказать, а потом, помнится мне, кто-то из нас произнес такие слова: «Это будет гибелью для Индии». Я только и смог, что кивнуть. Один из нас его упустил. Кажется, что один человек — это не так много. Как и одна искра в огромной пороховой бочке. А Индия была такой же легко воспламеняемой.

Мне ничего не оставалось, кроме как пойти и доложить обо всем генеральному инспектору, куда я и отправился. Я не очень к этому стремился. И пока я шел, я размышлял о вещах гораздо более страшных, чем разговор с генеральным инспектором. Я начал прокручивать в своей голове, что может начаться в Индии. Война, для начала, причем уже через несколько дней, и потом… Ну, никто не может предугадать, чем и когда закончится война. И тут мне встретился молодой офицер полиции, идущий по дороге мне навстречу. «У нас тут убийство», — сказал он.

— Да? — переспросил я, не очень заинтересовавшись, ибо здесь это случалось нередко. А штука-то и заключалась в том, о чем я поминал ранее, — в столкновении интересов, за которыми как раз и следят профсоюзы. «Он начал работать на маршруте другого человека, — сказал мой юный друг. — И этот другой его прирезал».

Вот что вышло: два точильщика ножей не смогли поделить одну дорогу.

— Можете показать мне тело? — спросил я.

— Да вот оно здесь, у дороги, — сказал офицер полиции.

Я поспешил туда и увидел тело. Это был как раз наш шпион, с ножевой раной в сердце. Настоящий точильщик ножей не желал уступать ему свой маршрут. Это был профессиональный конфликт. Шпион обвел вокруг пальца три или четыре сотни людей, но от кашгарского точильщика ножей не ушел.

— Послушайте, — сказал я, возможно, выражаясь несколько высокопарно, но высказывая свои самые сокровенные убеждения, — ведь этот точильщик ножей спас всю Индию. Что бы такого написать в рапорте о причине смерти?

— Ну, может быть, тепловой удар? — предложил мой юный друг.

Это был чертовски жаркий день, и, размышляя о надвигающейся беде, я обливался потом, посему согласился. О тепловом ударе мы и доложили.

ПИРАТ КРУГЛОГО ПРУДА