Рассказы Вельзевула своему внуку

Вся совокупность как слагаемости, так и проявляемости этого второго человеческого сознания, которое является ни чем иным, как называемым вами «подсознанием», и которое образовывается от «материальных-результатов» наследственности и сопоставлений, осуществляемых собственным намерением, и должна, по моему мнению, сложившемуся согласно многолетним моим экспериментальным выяснениям, протекавшим при исключительно благоприятно складывавшихся для этого условиях, первенствовать в общем наличии человека.

Исходя из этого убеждения, – пока только моего, – а для вас являющегося в данный момент, по всей вероятности, продуктом фантазии особого вида душевно-больного, я, как вы сами видите, не могу уже теперь не считаться с этим и даже должен считать себя обязанным общее изложение и этой первой главы, все же долженствующей явиться также и предисловием для всего дальнейшего моего писания, вести с таким расчетом, чтобы и оно доходило и требуемым для моей цели образом «тормошило» накопившиеся всякого происхождения восприятия в обоих этих ваших сознаниях.

Продолжая излагать уже с таким расчетом, я хочу прежде всего довести до сведения этого вашего фальшивого сознания о том, что, благодаря слагавшимся в разные периоды моей жизни подготовительного возраста в моем общем наличии трем очень специфическим психическим данным, я теперь являюсь действительно единственным в своем роде в смысле, так сказать, «запутывания-и-перепутывания» у сталкивающихся со мной людей всяких понятий и убеждений, которые как будто уже прочно в их общем наличии зафиксировались.

Та-та-та-та… я уже чувствую как в вашем фальшивом, а по-вашему «настоящем», сознании начали, как «мухи-слепни», копошиться всякие данные, перешедшие к вам по наследству главным образом от дяди и «маман», которые хотя и порождают в вас в совокупности только единый, но зато до умиления хорошо просвечивающий всегда и во всем импульс любопытства, как в данном случае – поскорее узнать, почему же я, т. е. какой-то начинающий писатель, чье имя вы до сих пор ни разу даже в газетах не приметили, являюсь вдруг таким уже уникумом.

Ничего… Лично я очень доволен, если, конечно, он сильнее обычного, возникновением в вас даже этого недостойного для человека импульса, порождаемого в вас хотя бы через посредство вашего фальшивого сознания потому, что я по опыту уже знаю, что у некоторых этот, даже порождаемый от фальшивого сознания импульс, иногда может в самой натуре превратиться в достойный для человека импульс, именующийся «любознательностью», который в свою очередь обычно способствует лучшему восприятию и даже близкому пониманию сущности того предмета, на котором иногда бывает, что у современного человека может концентрироваться внимание на что-либо определенное, и потому я согласен даже удовлетворить с удовольствием это возникшее в вас в данный момент любопытство.

Так слушайте же и постарайтесь не разочаровать, а оправдать мое ожидание.

Эта моя оригинальная личность, «расчуханная» уже некоторыми определенными индивидуумами с обоих клиросов верховного судилища, в котором происходит «объективное-правосудие», а здесь на Земле пока еще очень ограниченным числом людей, базируется, как я уже говорил, на трех в разное время, еще в период моего подготовительного возраста, слагавшихся во мне очень специфических данных.

Первое из них с самого начала его возникновения сделалось для всего моего целого как бы основным руководящим рычагом, а два других последующих – как бы «животворящими-источниками» для питания и усовершенствования этого первого.

Возникновение первого произошло еще тогда, когда я был еще совсем маленьким, как таких называют, «карапузом».

Моя дорогая, ныне покойная, бабушка еще была в живых и имела от роду сто с чем-то лет.

Вот эта моя бабушка – Царство ей Небесное! – когда умирала, и моя мать, как это было тогда в обычае, подвела меня к ее постели, она, дорогая моя покойная бабушка, пока я целовал ее правую руку, положила на мою голову свою умирающую левую руку и хотя и тихо, но очень внятно сказала:

– Самый старший из моих внуков! Слушай и запомни навсегда мой тебе строгий завет: ты в жизни никогда не делай ничего такого, что делают другие.

Сказав это, она посмотрела на мою переносицу и, очевидно заметив мое недоумение и неясное понимание того, что она сказала, на этот раз немного уже сердито и внушительно добавила:

– Или ты ничего не делай, ходи только в школу, или делай что-нибудь такое, чего не делает никто.

После этого она сразу без промедления, с заметным импульсом презрения ко всему окружающему и с достойным самосознанием, свою душу отдала непосредственно в собственные руки Самого Его Верности Архангела Гавриила.