Рассказы Вельзевула своему внуку

Итак, в то время как наш курд был поглощен всеми в нем происходящими, ему несвойственными ощущениями от такой своеобразной трапезы на лоне природы, по той же дороге проходил его односельчанин, слывший среди своих за человека очень умного и бывалого, и он, видя, что все лицо его земляка горит, а из глаз льются слезы и что несмотря на это он, увлеченный как бы выполнением самого главного своего долга, продолжает есть настоящий «стручковый перец», говорит ему:

– Что ты делаешь, идиот Иерихонский?! Ведь ты совсем сгоришь! Брось есть этот необычный и непривычный для твоей натуры продукт.

А наш курд ему и отвечает:

– Нет, ни за что не брошу. Ведь я за них заплатил мои последние шесть грошей. Если даже моя душа выйдет из моего тела, и то я буду их есть.

Сказав это, наш положительный курд – надо, конечно, полагать, что он был таковым, – не прекратил, а продолжал есть «стручковый-перец».

После только что вами воспринятого, я надеюсь, конечно, только на всякий случай, что в вашем мышлении уже начинает возникать соответствующая мыслительная ассоциация, долженствующая в результате, как у некоторых современных людей иногда бывает, слагать то самое, что вы вообще называете пониманием и что в данном случае вы понимаете меня, именно: почему я, хорошо зная и неоднократно уже преисполняясь умилением от такой человеческой присущности, заключающейся в неизбежной проявляемости того, что, если кто заплатит за что-либо деньги, он должен использовать обязательно все до конца, воодушевился всем своим общим наличием возникшей в моем мышлении идеей, принять все доступные мне меры для того, чтобы вы, мой, как говорится, «ближний-по-аппетиту-и-по-духу», если бы оказались человеком, который уже привык читать хотя и всякие книги, но все же только написанные исключительно на упомянутом «интеллигентско-разговорном-языке», и, уже заплатив деньги за мои писания, только потом узнали бы, что они написаны не на том обычном для вас удобно и легко читаемом языке, не были бы принуждены в силу этой человеческой присущности дочитывать их во что бы то ни стало до конца, подобно тому, как принужден был это делать наш бедный закавказский курд с едой, приглянувшейся ему только пока по внешности, – «шутить-не-любящего» благородного «красного перца».

Вот я и хочу, в целях избежания какого-либо недоразумения из-за такой присущности, данные для которой слагаются в общем наличии современного человека очевидно благодаря тому, что он часто посещает кинематограф и не упускает случая заглянуть в левый глаз особе другого пола, чтобы эта моя вступительная глава была напечатана сказанным образом и всякий мог бы ее прочесть, не разрезая самой книги.

В противном случае книжный торговец, как говорится, «прицепится» и непременно лишний раз проявит себя согласно основного принципа вообще торговцев, формулируемого ими следующими словами: «Ты-будешь-большой-дурак-а-не-рыбак-если-упустишь-рыбу-уже-дотронувшуюся-до-приманки», и разрезанную книгу не захочет принять обратно.

Относительно того, что это может так случиться, у меня нет никакого сомнения. Я вполне ожидаю такую с их стороны бессовестность.

Факторы для порождения во мне уверенности в такой, со стороны книжных торговцев, бессовестности окончательно оформились тогда, когда, в бытность мою профессиональным «индийским факиром», мне понадобилось для свершительного выяснения одного «ультра-философского» вопроса ознакомиться, между прочим, также с ассоциативным процессом для проявляемости автоматически сконструированной психики современных книжных торговцев и их приказчиков, во время всучивания ими книг покупателям.

Зная все это и к тому же став после случившегося со мной несчастья по своей натуре до последних пределов щепетильным и справедливым, я не могу не повторить, т. е. еще раз не предупредить, и даже умоляюще советовать, чтобы вы, прежде чем приступить к разрезанию листов этой моей первой книги, очень внимательно и даже не один раз прочитали бы эту начальную главу моих писаний.

А в том случае, если вы, несмотря даже на такое мое предупреждение, все-таки пожелаете ознакомиться с дальнейшим содержанием моих изложений, то мне ничего другого не останется сделать, как только пожелать вам от всей моей «настоящей-души» очень и очень хорошего «аппетита» и желать вам все прочитанное «переварить» не только во здравие вас самих, но и во здравие всех ваших близких.