Рассказывая сказки

– Я уберусь отсюда. Помою чашки.

Когда он шел в кухню, она его окрикнула.

– Покажете мне потом, где вы видели парня? Сначала на кладбище, а потом можем пройти к реке. Покажете мне дорогу, по которой он мог, по-вашему, пойти. Если вас не затруднит.

– Да. – Он улыбнулся, обрадовавшись, что она снова к нему благоволит. – Совсем не затруднит.

Видимо, Эшворт был в столовой – на фоне слышался звон посуды и разговоры.

– Ты можешь говорить? – Она имела в виду, один ли он.

– Давайте.

– У Уинтера при себе был мобильный телефон?

– Об этом не упоминалось. Хотите, чтобы я поискал?

– У меня есть свидетель, видевший его рано утром в день убийства. Он думает, что Уинтер говорил по сотовому. Возможно. Если у парня при себе был сотовый, они, наверное, уже проверили все звонки, но теперь это можно считать приоритетом. И не начинай меня отчитывать. Я приведу свидетеля дать показания сегодня после обеда. Ты пока поторчи там за меня.

Она выключила телефон, прежде чем он успел начать расспрашивать о подробностях, и позвала Майкла, который тактично ждал на кухне.

– Я готова, дорогой. Давай-ка прогуляемся. Свежий воздух мне не повредит.

Вера чувствовала, что на них смотрят. Они шли вместе по улице, и вроде бы никто не таращился, не выглядывал из-за занавесок. Но она все равно чувствовала, что за ними наблюдают. Старушки у почты, болтавшие друг с другом, когда они проходили мимо, замерли, чтобы проследить за ними взглядом. Викарий, хотевший, казалось, перейти дорогу и заговорить с Майклом, увидев Веру, остановился и ограничился приветствием. Лишь один репортер подошел к ним, но она от него отмахнулась, а он, не имея поддержки коллег, казалось, не осмелился настаивать. Интересно, они все просто любопытствуют или считают, что она заинтересовалась Майклом в связи с расследованием? Может, они думают, что она его арестовала? Может, поэтому им так неловко?

Она бывала в маленьких городках, в деревнях, где люди росли бок о бок, знали секреты друг друга, но в Элвете она чувствовала себя подавленно. Блеклая равнинная местность, все кругом цвета грязи, непрекращающийся ветер. Неудивительно, что Кристоферу Уинтеру не хотелось возвращаться сюда после того, как ему удалось сбежать. Что же привлекло его сейчас? Ни о каком семейном торжестве не объявлялось. Ему было незачем приезжать.

На мостовой лежала собачья куча, и Майкл дернул ее за локоть, чтобы она не вляпалась. Наверное, люди, не знавшие их, могли бы подумать, что они супружеская пара. Неуклюжие, незадачливые, цеплявшиеся друг за друга, чтобы выжить. Она отстранилась от него, и они шли по дороге на расстоянии, молча.

На кладбище не было старинных могил. Наверное, его открыли, когда места на церковном дворе перестало хватать. Солнце зашло, задул холодный ветер, обрывая последние мертвые листья на смоковнице, оставляя лишь голые плети ветвей.

– Кристофер пришел сюда до вас? – спросила Вера.

– Нет, не мог. Я бы прошел мимо него по дороге к Пег.

– Вы видели, откуда он пришел?

Майкл лишь покачал головой. Это место, кажется, высасывало из него силы. Какое-то время Вера просто стояла и оглядывалась. За каменной стеной на три стороны простирались поля, обглоданные овцами. На поле лежала чья-то тушка, обглоданная воронами, одни кости и кучка меха. Слишком маленькая для овцы, наверное, кролик. Стена была слишком высокой, чтобы можно было без проблем перелезть через нее. Скорее всего, Кристофер Уинтер прошел через ворота.

– Тогда покажите мне, куда ведет эта дорога, – сказала она, открывая ворота, чтобы выпустить его. – По ней можно проехать на машине?

– Да, некоторые там летом держат лодки, и там есть небольшая парковка для тех, кто приезжает прогуляться вдоль берега реки. Хотите вернуться за машиной?

– А это далеко?

– Не больше полумили.

– Тогда лучше пройдемся. – Она подумала, что лучше предупредить Эшворта, что они задержатся, но, посмотрев на сотовый, увидела, что связи нет. Дорога шла прямо, с одной стороны, была редкая живая изгородь из боярышника с узловатыми стволами, поросшими зеленым лишайником, и россыпью ягод, а с другой – канава, заросшая почерневшим камышом. Вдоль ограды кружила стайка дроздов, иногда перелетая на поле за ней. Вдали виднелась ферма, окруженная скелетами проржавевшей техники.

– Кто там живет? – спросила она.

– Теперь никто. Сирил Мор умер около месяца назад. Говорят, дом продали. Хотят переделать под школу верховой езды. От фермерства сейчас прибыли нет.

Когда они приехали к реке, был отлив. Широкая гряда песка и грязи тянулась, казалось, до самого побережья Линкольншира. У них над головами взлетела стая речных птичек, сбившихся в облако, словно насекомые, и снова села в грязь. На песке лежал ржавый корпус лодки. На берегу была разбита небольшая парковка с красной телефонной будкой, доской объявлений, на которой когда-то, по-видимому, были вывешены контакты береговой охраны, но объявления выцвели, и доска стала почти белой. К ней был прикреплен спасательный круг.

– И это все? – раздраженно спросила Вера. Она проголодалась и замерзла, и, по-видимому, зря пришла сюда.