Расследование отца Брауна

— Давайте вспомним, как стоят магазины. Сперва мясная лавка. Мясник с его ножом идеальный исполнитель убийства. Однако Водрей вышел из лавки на ваших глазах, да и трудно вообразить, что он стоит и улыбается, пока мясник говорит: «Доброе утро! Позвольте перерезать вам горло! Спасибо! Что-нибудь еще?» Сэр Артур был крепок физически и крут нравом — он бы не сдался без борьбы. Кто, кроме мясника, мог бы с ним справиться? Хозяйка следующего магазинчика — старушка. Табачник, безусловно, мужчина, но, как мне говорили, очень маленький и робкий. Дальше ателье, которое держат две старые девы, затем кафетерий — хозяин сейчас в больнице, за стойкой стоит его жена. В деревушке есть несколько молодых людей — продавцов и рассыльных, однако в тот день их как раз отправили по разным поручениям. Кафетерием улица заканчивается — дальше до самого кабачка ничего, только перекресток, на котором стоит полицейский.

Священник ткнул зонтиком в песок, обозначив полицейского, и мрачно уставился на воду. Затем всплеснул руками и, быстро сделав несколько шагов, склонился над телом.

— Ах, — шумно выдохнул он, выпрямляясь. — Табачник! Как я мог это про него забыть!

— Что с вами? — испуганно осведомился Смит, потому что маленький священник закатил глаза и стал повторять слова «табачник», будто в нем была заключена роковая тайна.

— Вы заметили, — проговорил наконец отец Браун, — нечто примечательное в его лице?

— Примечательное! — воскликнул Смит и слегка поежился. — Перерезанное горло…

— Я говорил про лицо, — тихо напомнил священник. — Кроме того, обратили ли вы внимание, что у него забинтована рука?

— А, это не имеет отношения к делу, — быстро ответил Эван. — Мелкое происшествие накануне. Артур порезался разбитой чернильницей, когда мы вместе работали с бумагами.

— И все-таки это имеет отношение к делу, — заметил отец Браун.

Наступило долгое молчание; священник мрачно расхаживал по песку, изредка повторяя «табачник», так что у молодого человека мороз пробегал по коже. Внезапно отец Браун поднял зонт и указал на лодочный сарай за камышами.

— Это ведь усадебная лодка? — поинтересовался он. — Я попросил бы вас прокатить меня по реке — хочу посмотреть на дома сзади. Времени терять нельзя. Тело могут найти, но мы все-таки рискнем.

В следующий раз отец Браун заговорил, когда лодка уже скользила по реке к деревушке. Он сказал:

— Кстати, я спросил у доктора Эббота, что за преступление совершил бедный Водрей. Довольно примечательная история. Некий египетский чиновник оскорбил его, сказав, что добрый мусульманин сторонится англичан и свиней, но уж если выбирать, предпочтет свинью. Что произошло тогда, не знаю, однако много лет спустя этот чиновник посетил Англию. Водрей затащил его в хлев, швырнул на пол, сломав ему руку и ногу, и оставил лежать до утра. Был грандиозный скандал, хотя многие оправдывали поступок Водрея его патриотизмом. Так или иначе, история не такая, какой можно шантажировать на протяжении многих лет.

— Так вы полагаете, она не имеет отношения к тому, о чем мы сейчас думаем? — спросил секретарь.

— Полагаю, она имеет прямое отношение к тому, о чем сейчас думаю я, — ответил священник.

Они проплывали мимо низкой стены и узкой полоски огородов за домами. Отец Браун считал их, указывая зонтиком, и, дойдя до третьего, произнес:

— Табачник! А он, случаем, еще не… Ладно, буду исходить из догадки, пока не узнаю точно. Но прежде скажу, что меня удивило в лице сэра Артура.

— Что же? — осведомился его спутник, переставая грести.

— Он был денди, — отозвался отец Браун, — а лицо у него выбрито только с одной стороны. Не могли бы вы ненадолго пристать к берегу? Лодку привяжем вон к тому столбику.

Минуту спустя они уже перелезли через невысокую стену и поднимались по тропе между грядками.

— Как видите, табачник выращивает картошку, — прокомментировал отец Браун. — Ассоциация с сэром Уолтером Рэли[98], без сомнения. Много картошки и много мешков для картошки. В таких маленьких поселках жители не утратили деревенских привычек: они совмещают два рода занятий. Однако сельские табачники часто выполняют еще одну работу, о которой я вспомнил, лишь увидев подбородок сэра Артура. Девять сельских табачников из десяти по совместительству брадобреи. Сэр Артур порезал себе руку и не мог бриться сам, оттого и пришел сюда. Это что-нибудь подсказывает?

— Многое, — отозвался Смит, — но вам, вероятно, больше, чем мне.

— Крепкий и вспыльчивый джентльмен улыбается, когда ему перерезают горло, — в каком случае это возможно? — спросил отец Браун.

Они прошли по темному коридору в дальней части дома и оказались в помещении за лавкой. Свет, который проникал через крохотное окошко и отражался в тусклом разбитом зеркале, создавал зеленый полумрак, словно в аквариуме, однако даже он позволял различить кресло, нехитрые принадлежности для бритья и бледное, испуганное лицо брадобрея.