Расследование по-итальянски

После этого заявления наступила гробовая тишина. Только Патриция вдруг вскочила и бросилась тетке на шею.

– Уррра! Вы просто бесподобны!

* * *

В тот же вечер город потрясла неожиданная новость: в оформленном по всем правилам завещании Джереми Паркер оставлял почти все состояние своей первой жене, Элейн. В случае ее смерти все должно было перейти к Джанет. Кэрол же наследовала бы, лишь пережив обеих женщин, да и то лишь в том случае, если бы у Джанет не осталось ни вдовца, ни ребенка. А пока законной супруге следовало удовольствоваться десятком тысяч долларов, а Джанет – пятьюдесятью. Тут же стало известно, что молодая вдова, вне себя от досады, слегла в постель и не желает никого видеть.

Поскольку супруг, по сути дела, лишил Кэрол Паркер наследства, о ней стали говорить так, как до сих пор никто не осмеливался. Злые языки ставили под сомнение и ее добродетель, и бескорыстие. Короче говоря, молодая вдова мгновенно утратила весь престиж. Зато акци Элейн Паркер подскочили до небес. Все воспевали ее достоинства, коль скоро даже неверный супруг счел нужным хотя бы из гроба воздать ей должное. Мануэль говорил о разочаровании, постигшем Кэрол, с нескрываемым злорадством. Он считал это справедливым возмездием и радовался за мисс Джанет.

Тарчинини, как всегда вместе с Анджело, поехал к мисс Паркер. Девушка собиралась жить с матерью в семейной резиденции Паркеров и ожидала лишь, пока мачеха освободит помещение. Джанет уверила Ромео, что не жалеет о залоге, внесенном за Мерси, тем более что отец, сам того не зная, с лихвой возместил ей убытки. Итальянец же рассказал Джанет, что весь город за нее радуется, а больше всех доволен ее самый верный и преданный воздыхатель, тем более что поражение Кэрол – бальзам на его раны. Девушка удивленно посмотрела на гостя.

– Мой воздыхатель?

– Ma que, синьорина! Вы же не станете меня уверять, будто не замечали, с каким обожанием на вас смотрит Мануэль, а?

Джанет смущенно засмеялась.

– О, вы знаете, Мануэль всегда был моей нянькой! Я думаю, он любит меня, как все старые слуги любят детей, которых они в той или иной мере вырастили сами…

– Мануэль – не старик.

– Куда вы клоните, мистер Тарчинини?

– Никуда, синьорина, никуда… Я по-прежнему пытаюсь найти любовную историю… ибо, по моим представлениям, именно она послужила причиной убийства вашего отца.

– Не понимаю.

– А что, если Мануэль, зная о завещании вашего отца, решил принять меры, пока Кэрол не убедила мужа составить новое, в свою пользу?

– У вас слишком богатое воображение, мистер Тарчинини. Я думаю, только в романах встречаются люди, способные добровольно сесть на электрический стул, лишь бы оказать услугу человеку, который никогда даже не узнает об их жертве. А кроме того, Мануэль очень любил папу, не говоря уж о том, что смерть хозяина лишила его завидного положения. Наконец, Мануэль отлично знал, что отец мне дороже всех денег на свете.

– Однако корыстный ум мог надеяться на вознаграждение?

– Вы, кажется, хотите меня оскорбить, мистер Тарчинини! Можете не сомневаться, будь у меня хоть какие-то подозрения насчет виновности Мануэля, я бы немедленно сообщила в полицию!

– Конечно, синьорина, но это еще не снимает подозрений с Мануэля. Человек, способный так слепо любить, не размышляет, а действует.

* * *

Около одиннадцати часов, когда Тарчинини излагал Анджело свои соображения об убийстве Джереми Паркера (Ромео нуждался в наперснике, чтобы порассуждать вслух и проверить таким образом собственные теории), в комнату вошла Черити. Старую деву обуревала жажда деятельности, а потому она жаждала немедленно обсудить с итальянским гостем, как помочь Стиву Мерси, жертве несчастной любви. Ромео одобрил благородный порыв мисс Лекок и пообещал после обеда вместе с ней сходить к молодому человеку, раз Черити решила его опекать.

– У меня множество высоких связей, мистер Тарчинини, и никто не посмеет отказаться взять на работу достойного человека по моей рекомендации. Следовательно, мы можем объявить Стиву Мерси, что для него начинается новая жизнь и я всеми силами помогу ему занять в обществе приличное место.

– Он будет благословлять ваше имя, синьорина! Я счастлив, что нашел в вас такую союзницу! Быть может, вы согласитесь выпить со мной в ознаменование нашего пакта?

Воодушевление Тарчинини позабавило Черити. Решительно, этот маленький итальянец нравился ей все больше и больше – рядом с ним и дышалось легче – ледяная атмосфера дома Лекоков теплела. Старая дева улыбнулась.

– С удовольствием. Анджело, принесите нам кока-колы.

Ромео горестно застонал.

– Сжальтесь, синьорина! Не заставляйте меня пить кока-колу! Я согласен, что этот напиток освежает, укрепляет и все такое прочее… но… но я к нему не привык.

– А что же мы тогда будем пить?

Глаза Черити полыхнули от негодования и шепотом, словно не решаясь вслух произнести такое кощунство, она добавила:

– Ведь вы, надеюсь, не посмеете предложить мне виски?

– О нет, синьорина! Я бы никогда не позволил себе ничего подобного! И потом, у нас в Вероне виски почти не пьют… Но у меня есть «Кьянти»…

Черити в ужасе отшатнулась.