Расследование (СИ)

Достаточно долго его не было видно; крик временами прерывался, возобновляясь уже в другом месте или где-то совсем уж далеко: жертва не желала, судя по всему, являться на расправу, и такое поведение не могло, безусловно, понравиться режиссёру; меня слишком захватило зрелище, и я не заметил всё того же странного актёра, который неожиданно высунулся справа от меня: совершенно незаметно он оказался у меня за спиной, и теперь – похоже, сознательно – застал меня врасплох. – «Ну как вам представление?» – Он выглядел посвежевшим: возможно, он немного вздремнул. – «Вы о репетиции?» – «Не только.» – «В-общем: как-то странно. Я такого не ожидал.» – Он устало зевнул. – «Вот-вот: и я о том же. Но вообще здесь бывает веселее.» – «Вы насчёт чего: насчёт спектаклей или … выяснений отношений?» – «И того и другого.» – «А сейчас он почему надрывается?» – «Актёра не хватает. У него же чуть что, так сразу: шум, гам.» – «Я уже заметил. А почему актёр… отсутствует?» – «Он на халтуре: где-то подрабатывает.» – «И режиссёр ему разрешает?» – «А он и не спрашивает: он же «заслуженный».» – «Но это как-то некрасиво.» – «Хочешь жить – умей вертеться. Но пока это только начало представления.» – «Вы хотите сказать, что нет ещё кого-то из актёров?» – «Да.» – Он вроде бы откинулся на спинку кресла, но почти сразу снова приблизил своё лицо ко мне, и уже сзади зашептал почти в ухо. – «А вы напрасно так убегаете: разве я такой страшный? И почему бы нам не перейти на «ты»: так гораздо удобнее и приятнее.» – Предложение совершенно мне не понравилось, а странный подозрительный тон вместе со смыслом слов заставил насторожиться ещё больше: фактически он признавался, что именно он преследовал меня в дебрях театра, совершенно не стыдясь теперь этого. Мне захотелось спрятаться: я ещё вынужден был находиться здесь какое-то время, и поэтому не мог сразу же скрыться, а переходить на другой ряд казалось тоже достаточно неразумным: он наверняка пошёл бы за мной и так же устроился бы под боком. Я решил остаться и терпеть: ведь не стал бы он в открытом для всех зале пересекать определённой границы? Так выглядело лучше всего, и я подался вперёд, чтобы отдалиться от продолжающего нашёптывать странные вещи актёра. Это не произвело впечатления: он ещё больше наклонился и последовательно продолжал бубнить, не обращая внимания на мою реакцию. Он стал слишком бесцеремонным даже для актёра: выбранная тактика, похоже, давала не лучший результат, и следовало подумать о её замене. Вещи были уже уложены, и я аккуратно поднялся, чтобы не зацепить актёра: я проскользнул мимо и не спеша пошёл к проходу в центре зрительного зала.

Он, видимо, не сразу осознал изменение ситуации: пока он выходил из своего состояния, я оказался достаточно далеко; из глубин здания на сцену вернулся режиссёр. Тотчас же он подошёл к насторожившимся актёрам: похоже, первичный гнев прошёл, но актёры всё равно ему не доверяли; возможно, они были правы, потому что разговор хоть и не переходил в крик, но выглядел тоже не совсем спокойно: он размахивал длинными руками и разгонял воздух, наполненный угрозами и предстоящими наказаниями. Наконец режиссёр выговорился и спустился в зал; он находился на прежнем месте, а я устроился на три ряда дальше.