Расставание

Она медленно кивнула и ушла в свою комнату, а я продолжила сидеть возле Виссариона, держа недопитое лекарство. И так я просидела больше двадцати минут, задавая себе один и тот же мучительный вопрос: почему он болен и когда, при каких обстоятельствах он успел заболеть и что с ним будет дальше? Мысли мои абсолютно скомкались. Я одновременно думала и о болезни мужа, и об одной истории, связанной с чахоткой. Была у меня старшая сестра, очень красивая и ласковая душенька; так вот она однажды заболела чахоткой. Произошло это так внезапно, что матери нашей пришлось растратить весь семейный бюджет на лечение; но сестре, к сожалению, сбор средств никак не помог. Знакомый доктор заранее сказал, что форма болезни у неё тяжёлая, и потому шанс на выздоровление был очень мал, – да что там! – он был равен нулю, абсолютному нулю! Однако мы не теряли надежду, но только до тех пор, пока сестра не скончалась. А теперь что? А теперь душа переживает за судьбу моего любимого мужа, Виссариона! И как же я раньше была удивлена, что Виссарион никогда не сдавался и был сильным, смелым и радостным человеком, совершенно спокойно реагирующим на всякую болезнь; но сейчас он, бедный, лежит… в совершенно лихорадочном состоянии, то ли спит, то ли нет, то ли дышит, то ли задыхается… Страшнее всего было думать о его смерти, ведь мало кто вылечивался в наше время от таких заболеваний, а если и вылечивался, то наверняка был каким-нибудь чиновником третьего ранга.

Я сама почувствовала на себе это неудобство в области груди, сама тревожно закашляла и испортила дыхание, потому что, если бы Виссариону хоть когда-то было плохо, то я всегда старалась посочувствовать ему самым сильнейшим способом, то есть я ставила себя на его место. Мною было уже решено, что к завтрашнему дню, я обязательно вызову лекаря, которого когда-то мы вызывали сестре. В таком же положении я просидела ещё десять минут, а затем, удостоверившись, что Виса спит, – легонько встала и на носочках пошла к Маше, решив, что буду спать с нею. Но как только нога моя ступила за порог спальни, Виссарион резко повернулся и промямлил: «Н-н-нет, не уходи, прошу тебя, Аннушка…» Я испугалась и тотчас же вернулась к нему, присела и начала поглаживать его болезненное лицо. И смотря на меня своими детскими голубыми глазами, он постепенно засыпал; а сама я решила, что буду спать сидя подле него.

Октября 15.

Проснулась я довольно таки рано, в половину седьмого утра. За ночь Виссарион хоть и не просыпался, но я всё равно спала не совсем спокойно. Думалось мне и о прошлом, и о будущем, а точнее о том, каким оно будет и будет ли вообще, потому что, если болезнь заберёт моего мужа, жизнь лишится смысла и, как свеча, быстро потускнеет. Сначала я направилась к Маше – она спала. Потом, долго не раздумывая, пошла на кухню делать завтрак. Я затопила нашу большую кирпичную печь и поставила на неё казанок – туда я меленько нарубила картофеля, лука и сунула куриного мяса. Через двадцать минут, как только начал появляться лёгкий запах варёной курицы, пришла Машенька.

«Доброе утро, доча! – сказала я. – Сегодня я пойду за врачом для нашего папы». В ответ она тоже пожелала доброго утра, кивнула и снова пошла спать. Она у меня такая соня!

Прошло больше получаса – сварился суп, и я налила его в небольшую тарелку и понесла Виссариону. К моему приходу, Виса уже не спал, но взгляд его был таким же лихорадочным, как и вчера. Я тихонечко подсела к нему, поправила его подушку, одеяло и начала, как маленького ребёнка, кормить его с ложки. Он был доволен. Суп, как видно, получился вкусным. Как только он закончил кушать, я сказала:

– Дорогой мой, сегодня я тебе пойду искать врача. Не переживай, ты обязательно будешь, как раньше, резвым и здоровым.

– Кхе, – шепчет он, – ты оставишь меня одного? А вдруг что-нибудь случится?

– Не переживай, милый, я быстренько. К тому же Машенька дома. Если что понадобится, позовёшь её.

– Машенька… – с какой-то задумчивостью сказал он и, закутавшись в одеяло, перевернулся набок.

Я поцеловала его в лоб, оставила на табурете тарелочку и пошла. Выходя из дому, я дала наставление доченьке следить за Виссарионом и выполнять его просьбы.