Расстояние

– Недавно в интернете была заметка, как пьяный отец задушил новорождённую дочь за то, что она громко плакала и мешала ему спать. Весь офис делился ссылками, обсуждал, возмущался. Когда же пришёл ты, спросил в чём дело и тебе показали статью, помнишь, что ты ответил? Никогда не догадаетесь: «Возмущаетесь и его ненавидите, потому что себя боитесь. Хватит болтать, продолжайте работать». Я до сих пор в шоке. И что бы это могло значить?

Если бы эту тему подняла не Света, Женя не встряла бы в разговор. С ней она чувствовала себя более или менее на равных, однако натянутое стеснение всё равно витало в воздухе.

– Я, кажется, знаю. Ваши сотрудники возмущались потому, что в душе ощущали такое же задавленное самолюбие, какое подвигло преступника совершить злодеяние, и активно его отрицали, тщетно пытаясь убедить себя, что они никогда бы так не поступили. Короче говоря, старались изобразить, что дело в принципе, а оно, в действительности, лишь в степени. – Она немного покраснела и замолчала.

– Даже я точнее бы не выразился. Видишь, дочка, и вовсе твой отец не страшный, не самый страшный, а, может, и наоборот. Как говорится, устами младенца…

Между тем Оксана принесла из кухни супницу и, расставив на столе четыре глубокие тарелки, разлила по ним дымящуюся жидкость.

– Вы выбрали прекрасную тему для застольной беседы, которая очень поднимает аппетит, – отметила она между делом.

– Пара рюмок натощак сделали своё дело. Хоть тему поднял и не я, я её закончу. Давайте проявим уважение к хозяйке, тем более что супы у неё получаются отменные, – Геннадий Аркадьевич начал есть и мельком взглянул на сына. Тот сидел просветлённо-блаженный и спокойно зачерпывал из тарелки жидкость; догадка Жени ему очень понравилась. – А ты, Аркашка, как думаешь, может твой папка злонамеренно ляпнуть какую-нибудь беспричинную мерзость? Не стесняйся, все свои.

Аркадий спокойно посмотрел на него и улыбнулся. Он был счастливо влюблён, и ничего, кроме того существа, что сидело по левую руку от него и чью близкую теплоту молодой человек чувствовал кожей, ему не было нужно.

– Мерзость вряд ли, а вот глупость – вполне возможно.

Все рассмеялись.

– Значит, ты такого обо мне мнения. Скажи кому, что мой собственный сын в моём собственном доме из меня делает шута, не поверят, подумают, опять шучу. Но это уже моя вина. Ты, Женя, берегись, он только на вид тихий, а в душе похож на своего деда, очень настойчивый был человек.

– Тихий? Чего-чего, а того, что Аркадий тихий, я бы не сказала.

– Это интересно. Он и тебе иногда говорит что-нибудь подобное? – спросил отец серьёзно.

– Ты меня извини, если что.

– Я бы тебя извинил, даже если бы ты меня убил. Но ты прав, учись, Света. Если хочешь унизить человека, начни перед ним лебезить, тот, кто примет сие за чистую монету, проявит себя недалёким самодовольным спесивцем, а тот, кто усомниться в твоей искренности, сгорит со стыда от подобного обращения. Беспроигрышный вариант.

– Теперь для меня многое становится ясным. Скажи, а когда вы с матерью нас с Аркадием планировали, вы… – но девушка не закончила, у неё зазвонил телефон, и она, извинившись, вышла из-за стола. Через некоторое время Света вернулась и, видя, что разговор без неё замер, продолжила мысль. – О чём это мы? Ах да. Мне интересно, когда вы нас рожали, вы думали о себе? Нельзя не признать, что дети в первые годы жизни боготворят своих родителей, впрочем, как и собственные персоны. Выходит, сначала ты побыл полным дураком, а потом, разобравшись, испытал стыд, и теперь хочешь с нами запанибратских отношений. Этим объясняются твои простецкие замашки в семье в последнее время?

– Какая же ты, дочка, скучная. Ты не учла того, что рожают вообще, а не конкретных личностей, за тебя же с Аркадием я давно себя простил. Прощать, собственно, нечего, время было такое, не до телячьих нежностей, крутиться приходилось ой-ой-ёй, а на семью сил не хватало. Но я чувствую, ты не просто так уцепилась за мою фразу, тебя всё ещё гложет то, как я отреагировал на детоубийцу. Понятное дело, что ребёнок изначально не хорош, не плох, поскольку личностью он становится только с течением времени. Если посмотреть с этой точки зрения, то поступок убийцы нейтральный, однако это именно поступок, у которого есть причины и который совершил определённый человек. Женя правильно всё описала, убийца есть тот, кто он есть, и, уничтожив чьё-то конкретное будущее, он только подтвердил свою заурядную сущность, но не создал новую. Трагедия, непреодолимая цепь обстоятельств состоит лишь в том, что под руку подвернулась маленькая девочка, а если бы это была кошка или собака, его естество всё равно осталось прежним, однако нас бы поступок ужасал меньше. Хочешь у себя перед глазами рисовать жуткие сцены, как ребёнок умерщвлялся существом, которое боготворит и которое верит в свою безграничную власть над ним, в то же время будучи в акте убийства самым пошлым и униженным, давай, но только не вслух. У меня подобные мысли отбивают аппетит, – повторил Геннадий Аркадьевич за женой.