Расстояние

К этому позитивному выводу Аркадий пришёл уже в кровати и тут же заснул, без лишних размышлений, возбуждённой совести, уставший от сегодняшних впечатлений и умственной работы, их сопровождавшей. К тому же, как любой другой молодой холостяк, он не часто менял постельное бельё и соседняя подушка пахла Жениным шампунем, это успокаивало. А утром в офисе он встретил Романа Эдуардовича.

Поколение отцов

Тот сидел в специально отведённой комнате для важных персон и ждал Олега. Её завели специально, чтобы посетители не видели убожества «креативного процесса», если директор не мог сразу их принять. А сейчас он не мог, поскольку стоял в многокилометровой пробке. Отделаться простыми здравствуйте-досвидания не получилось по обычной в последнее время причине.

– Олег просит прощения, – начал Аркадий, здороваясь с Романом Эдуардовичем. – Если хотите, встречу можно перенести на любое удобное для вас время.

– Ничего, не каждый день выбираешь новый дом, я подожду.

– Могу показать кое-какие наброски.

– Он просил меня занять? – открыто улыбаясь, спросил Роман Эдуардович.

– Да, но если я мешаю… – Аркадий понадеялся, что это так.

– С чего ты взял? Садись, выпей кофе, дела подождут.

– Я с утра уже пил. Много вредно.

– Дело хозяйское. Вкусные пампушки. Не знаешь, где их покупают?

– На каком-то хлебозаводе, Олег сам берёт, ему по пути из дома, далеко отсюда. В общем не знаю.

– Надо будет спросить. Почему ты косишься? Не уважаешь хлебо-булочные изделия?

– Я вообще индифферентен к еде. К тому же они, наверное, слишком калорийные, с кремом, маслом, сахаром и ещё бог знает чем.

– Уж не с отравой, небось. Индифферентен, а калории считаешь? Это по молодости, скоро изменишь своё мнение, еда – одна из очень немногих радостей в жизни.

– По-моему, радостей в жизни хватает, нужно просто уметь наслаждаться.

– Пожалуй, что так. Хм… – Он на мгновение задумался, потом отправил в рот очередной кругляшок, уже третий. Аркадий, конечно, не считал, но не заметить этого было трудно. – Давай сойдёмся на том, что у каждого свои пристрастия. Мне, например, сидение за компьютером не доставляет никакого удовольствия, а для молодёжи оно непременное условие отдыха.

– Вы преувеличиваете.

– Возможно. Но будь у меня в молодости подобное увлечение, я бы не был так пристрастен к еде. – Он опять взял золотистый кругляшок, смахнул с него сахарную пудру и отправил в рот целиком. – Ну всё, хватит, – сказал сам себе Роман Эдуардович, отпил кофе из чашки, и поставил её на стеклянный столик подле чёрного кожаного дивана, на котором сидел. – Ты мне скажи, ты уже видел, что там Гена строит?

– Только в проекте.

– Значит нет.

– Общее впечатление составить можно.

– Общее впечатление ничего не даёт, особенно составленное на основе бумажного проекта, надо кирпичи, надо цемент понюхать, пощупать да по грязи пройтись, чтобы понять, как всё происходит, из каких простых вещей складывается и что потом выйдет.

– Времени не было, да и что я увижу? Вы, как бывший строитель, гораздо больше понимаете.

– Бывших строителей, как и бывших сотрудников органов, не бывает, отпечаток на личности остаётся на всю жизнь. И как тебе его «проект»?

– На мой вкус не очень, холодно, отстранённо, неуютно. Папа явно имел в виду продуманную схему своего идеального дома, мы пытались её реализовать, но она как была схемой, так ею и осталась. Хотя он доволен, по крайней мере, делает вид, а о вкусах, как известно, не спорят.

– Да, за них устраивают мордобой.

– Совершенно излишнее замечание.

– Согласен, но что поделаешь, сегодня в моде культ силы, приходится соответствовать. Я тебя уверяю, у меня получится то же самое, что у Геннадия и у любого другого нам подобного. В кругу моих ровесников в голове каждого засела, как ты удачно выразился, одна и та же схема с небольшими вариациями.

– Почему?

– А потому что версалей мы в молодости не видели, по монмартрам не гуляли, в греках не выпивали, выросли в советских квартирах, а кому особенно не повезло, в хрущёвках или вовсе в деревнях, отсюда и представления, как должен выглядеть собственный дом. Почему ты так недоверчиво смотришь? Думаешь, что твоё непосредственное окружение на тебя не повлияло? Ого-го как повлияло. Я вот сейчас на тебя гляжу, а вижу твою мать – интеллигентку восьмидесятых, безработную, но с претензиями. Не внешние черты, ты на неё мало похож, узнаю манеру поведения, повадки, тот же самый взгляд. Ты не так свободен от своего прошлого, как тебе думается.

– Я этого и не говорил.

– Но постоянно подразумеваешь.

– Каждое последующее поколение вполне естественно связано родственными узами с предыдущим.

– Совершенно верно. И надо сказать, вашему с нами исключительно не повезло.

– Могло быть и хуже. Вашему, например, повезло ещё меньше.