Расстояние

– Не выяснится. Он был (и есть) башковитым парнем, мог везде пролезть даже без помощи родителей. Как потом мне признался, он для того ввязался в неоднозначную эпопею с отбором, чтобы показать, на что способен на самом деле, а не ходить всю жизнь в папенькиных, маменькиных сынках. Его шанс заключался в возможности проявить себя, а не в том, чтобы пробить дорогу в жизни. Сейчас это, конечно, кажется патетической глупостью, но тогда… – Геннадий Аркадьевич совсем запыхался.

– Давай присядем, – предложила Оксана.

– Давай. Аркаш, ты иди. Если Света уже подошла, подождите нас, мы скоро.

– Странного ты юношу воспитал, Геннадий Аркадьевич, – спокойно констатировала Оксана, оставшись с мужем наедине.

– И не говори. Я уже жалею, что его разговорил. Анькина порода, хотя и от моего отца многое досталось.

– Как он с такой безоглядной открытостью будет жить среди людей?

– Это ничего, это возрастное, и мы ему как-никак не посторонние, почему он должен с нами таиться? Кроме того, сдаётся мне, что открытость совсем не безоглядная, я бы даже сказал ненастоящая. Аркадий хочет быть с нами, хочет обсуждать что-нибудь важное и интересное, вот и старается, а самому, по большому счёту, плевать на наше мнение, ему нужно выговориться самому. Наверное, парень несколько одичал заграницей без общения на русском языке, а, может, приобрёл то, чего у нас нет. Кто знает… Если ты не видишь, я тебе подскажу: с его стороны это поступок – непринуждённо прогуливаться с семьёй.

– Я имею в виду его оторванность от действительности. Не хочется произносить слова «не от мира сего», но… – Оксана многозначительно замолчала, а Геннадий Аркадьевич немного поёжился от глупости своей жены.

– И слава богу, дорогая, слава богу, что хотя бы отчасти не от мира сего. Для меня послать его по собственному желанию в лучшую бизнес-школу стало бы неподдельной пыткой, тем более в свете всего произошедшего.

– Не понимаю, почему так?

– Сама не хуже меня знаешь, откуда мой отец выбился в люди. Помню своё первое смущение и разочарование в 15 лет, когда он в разговоре между делом назвал свою работу ремеслом. Я ведь им страшно гордился, и тут такое… ремесло… Хвастаться было не перед кем, вокруг много заряженных-наряженных, но после того признания я стал чувствовать себя ущербным, за что жутко на него обиделся… ремесло… Сейчас я начинаю понимать отца.

– Ну что, встаём?

– Нет, давай ещё чуть-чуть посидим. Вот ведь гадство.

Родственные узы

Между тем Аркадий спокойно дошёл до места встречи, не обнаружив там сестры, встал неподалёку так, чтобы его было видно со всех сторон, сильно выделяясь на фоне гуляющих людей, по преимуществу туристов, и начал откровенно скучать. «Зато я честно стараюсь. Пусть не всё получается, пусть мы болтаем о разной чепухе, но я стараюсь. И зачем загружать себе мозги в тихий воскресный вечер? Пардон, предвечерье». Он не заметил, что самолично набрёл на те мелочи, о которых шёл разговор, а если бы заметил, то вряд ли признал их мелочами, и точно не допустил мысли, что отец и Оксана обсуждают их только для поддержания беседы.

«В конце концов у каждого свои особенности, и в этом нет ничего сверхъестественного, однако мне надо сблизиться с родными, наверняка всё не так запущенно. Интересно, а чем сейчас занимается Маша? Это, конечно, её дело, но я уверен, что она не стоит одна как перст в центре страны и не ждёт неизвестно чего и неизвестно когда. Подвела сестрёнка, ничего не скажешь. И этих пока не видно на горизонте.

Но, как ни крути, надо рассказать им о моих планах. Пусть не спрашивают, семейные вечера для того и нужны, чтобы делиться сокровенным. Я не думаю, что они хотели меня оскорбить своим невниманием, скорее всего, родные полагают, что парень ещё не определился, и не хотят давить. Следует быть снисходительным, терпимым, ведь никого кроме них у меня нет. А хочется, чтобы кто-то был, очень хочется. Маша небось сейчас треплется с подружками – вот ведь поганое обыкновение. Много ли у неё друзей? Надо будет взглянут на её странички в социальных сетях. Я этого не понимаю и не одобряю, социальный онанизм и только. Мерзко. Наверно, у девушек по-другому, им хочется больше внимания, – Аркадий попытался оправдать определённо неприятное для него обстоятельство, – а о сущности происходящего не задумываются. Нет, я не считаю, что она такая суетная, даже если у неё много друзей, то наверняка они далеко живут, и регистрация ей нужна лишь для того, чтобы поддерживать с ними связь».

Вдалеке появились отец с Оксаной, а Светы всё не было. Когда они подошли, Геннадий Аркадьевич её набрал.

– Как ещё не вышла! Давай так. Я уже хочу есть, мы очень хорошо погуляли. Встретимся с тобой в ресторане. Поняла? Только точно. Через сколько ты выезжаешь? Не врёшь? Ну хорошо, – отец выключил телефон и продолжил. – Чего-то не договаривает. Видать, не рвётся с нами общаться.

– А что ты хочешь? Она давно не девочка.