Расстояние

Довольно скоро нечто большее подвернулось, конечно, не само, но с приложением немалых стараний и связей Аркадия Ивановича. Крупная сделка, в которую вложили средства многие серьёзные люди, стоявшие за спиной Геннадия Аркадьевича, долго приготовлялась и закончилась полным успехом. По окончании предприятия, длившегося без малого год, за счёт фирмы устроили грандиозный банкет, все чествовали успешного молодого человека, кто искренне, кто с опаской, а кто не без иронии, однако тот, как часто происходит в подобных случаях, упоённый резко подскочившим самомнением, в итоге повёл себя очень глупо. Все активы, в том числе прибыль от сделки в виде денежных средств в валюте находились в распоряжении его фирмы, а, следовательно, её генерального директора Геннадия Аркадьевича Безродного. Прошёл месяц, прошёл другой, он вывел из оборота и вернул инвесторам те средства, которые от них получил, но прибылью делиться не спешил, считая её извлечение исключительно своей заслугой. Не будь отец Геннадия разумным человеком, с которым всегда можно договориться, это произведение не стоило бы и начинать, но всё обошлось.

Через некоторое время Аркадий Иванович стал получать недвусмысленные сигналы с настоятельными советами поговорить с сыном. Поначалу он не обращал на них внимания, но после того, как к нему в кабинет лично наведался правительственный чиновник, координировавший сделку с некоторыми министерствами, со словами: «Мы всё понимаем, Геннадий человек молодой, горячий, амбициозный, он ещё не вполне понимает, как устроен бизнес, но в этом предприятии участвовали многие люди, и их труд должен быть оплачен», – дед понял, что дело плохо. Жарким июльским вечером он пригласил сына к себе, заперся с ним на кухне и долго-долго говорил, за бутылкой водки поучая плод своих чресл. Оба порядком выпили, но не опьянели, а Геннадий, наконец, понял, как близко стоит от гибели и что его жизнь ничего не стоит. Дело нехитрое, дед так прямо ему и сказал: «Ты не один живёшь, другие тоже живут, и они не обязаны ради тебя чем-то жертвовать, ты им никто. Если хочешь сам зарабатывать, все вокруг тоже должны зарабатывать». На следующий день с минимальными издержками инцидент был исчерпан, понимающие люди не отказались и далее работать с Геннадием, в нём действительно чувствовалась искра, а после такого опыта его стали считать весьма эффективным инструментом с железными нервами. Он сильно изменился в тот вечер и последовавшую за ним ночь, стал реже говорить с женой о делах, а о покупке вещей, призванных сделать их счастливыми, и вовсе перестал разглагольствовать, начиная понимать, что чего стоит на самом деле.

ГЛАВА 2

Жизнь молодого человека

С деревьев слетала последняя листва, заканчивался октябрь месяц. В этом году переход от осени к зиме оказался особенно резким: однажды вечером ещё светило Солнце, а на утро большими хлопьями шёл мокрый, неприятный снег, таявший едва касаясь земли. В никогда не останавливающемся городе такая погода особенно удручает человека, который не занят добыванием хлеба насущного с маслом и чёрной икрой.

Угрозы Аркадия всем вокруг и самому себе поступить прошедшим сентябрём в художественное училище так и остались не более, чем пустыми словами. Теперь дальнейшее образование представлялось ему не столь отчётливо и бескомпромиссно, как в начале лета, но даже тогда своё будущее он понимал не достаточно ясно, было лишь стремление человека, завершившего важный, тяжёлый этап жизни, после кратковременного, отрезвляющего отдыха вновь приступить к деятельности, без которой он себя уже не мыслил. Однако сейчас выходило, что мыслил, и мыслил не из трусости или беспомощности, а благодаря примирению с самим собой, со скромностью и конечностью собственных возможностей, то есть почти мудрости. Он продолжал жить с отцом и мачехой, отнюдь, правда, не полагая, что это нормально и достойно, но просить Геннадия Аркадьевича купить или снять для себя квартиру считал слишком обременительным, а тот, в свою очередь, весьма разумно не стал предлагать пусть и желал отделения сына, ожидая его личной просьбы, чтобы всё не выглядело так, будто парень здесь никому не нужен.