Расстрел на площади

— Друзья! — произнес он. — Нам всем трудно. Всей стране, знаш-кать, не только вам. Еще свежи раны, нанесенные войной. Западный империализм еще хочет задушить нашу страну в своих железных объятиях. Мы должны показать всему миру, что советские рабочие готовы пройти сквозь любые испытания. Наша цель, знаш-кать, — коммунизм! — Выпалив последнюю фразу, директор товарищ Петухов и сам испугался. Дело в том, что он просто-напросто повторил текст лозунга, назойливо маячившего прямо перед его глазами.

«Надо взять себя в руки! — мысленно призвал товарищ Петухов. — Надо срочно взять себя в руки, а не то…»

Он и помыслить боялся, что может произойти, если, паче чаяния, он не сможет убедить рабочих электровозостроительного разойтись по домам.

— Предлагаю в понедельник собраться на общезаводское собрание. Обсудим сложившуюся ситуацию и сообща выработаем решение.

— Нечего нам обсуждать! — крикнули из толпы. — Пусть повысят расценки и зарплату, тогда и поговорим!

— Время ультиматумов прошло! — выпалил Петухов.

— Нам детей кормить нечем!

— И так мясо раз в три месяца покупали, а теперь — так вообще не увидим!

— Я пирожок в заводской столовой не могу себе позволить съесть!

Побагровев, директор товарищ Петухов рявкнул бессмертное:

— Не хватает на пирожки с мясом, жрите, знаш-кать, пирожки с капустой!

Толпа загудела, засвистела; товарищ Петухов почувствовал, как сильные руки толкнули его в спину и он кубарем полетел вниз.

Он поднял голову, отряхнулся; на крыльце горкома уже стоял новый оратор. Новые пламенные слова летели в толпу.

«Ужас! ужас!» — только и смог подумать Петухов.

Его бережно взяли под руку; оглянувшись, Петухов увидал верную Лидию Ивановну с несчастным и жалким лицом.

— Вот так вот, Лида, — горестно произнес товарищ Петухов.

— Ничего, Ленечка, все будет нормально. Идем, идем…

И Лидия Ивановна, пробивая дорогу грудью, вывела Петухова из людского столпотворения.

Митинг продолжался.

«Предлагаем немедленно разойтись!!! — вдруг разнесся над площадью усиленный мегафонами металлический голос. — К тем, кто нарушает общественный порядок и спокойствие, будут применены крайние меры!»

Оказалось, пока директор толкал речь на крыльце горкома, к площади со всего города стягивались отряды милиции. Одетые в синюю форму молодые мужчины окружили площадь по периметру, готовые по первому сигналу ринуться на толпу.

«Считаю до трех!» — сообщил металлический голос, совсем как в детской игре.

Люди засмеялись.

А потом вдруг началось невообразимое.

Милиционеры бросились в гущу толпы, размахивая дубинками. Толпа заревела; раздался истошный женский визг.

Массовая паника — это всегда страшно; люди метались по площади с обезумевшими лицами; упавшую наземь русоволосую юную девушку топтали ноги в тяжелых ботинках.

— Друзья… друзья! Что вы делаете?! — растерянно кричала пожилая женщина в очках, расставив в сторону руки.

Милиционер ударил ее по лицу; женщина, охнув, свалилась на асфальт, как подкошенная.

Озлобленные внезапным нападением, митингующие пустили в ход кулаки.

— Бей гадов! — орали рабочие, опьяненные азартом.

Это была самая настоящая драка — с мордобоем, в кровь.

В ход пошли подручные средства. Рыжий взъерошенный парнишка, обороняясь, отчаянно лупил милиционера по голове плакатом с изображением улыбающегося Хрущева.

Женщины с трудом пробирались сквозь людскую свалку, кричали и плакали, а затем, миновав дерущихся, бегом направлялись в ближайшие проулки.

Двое молоденьких милиционеров навалились на Ваську Сомова; расшвыряв их, будто беспомощных кутят, Васька бросился к растерянно крутившейся среди толпы Лиде, схватил ее в охапку и поволок прочь.

А Игорь выводил с площади Дашу. Она без конца оглядывалась, надеясь разглядеть в людской мешанине отца.

— Уходи! — крикнул Игорь.

— Где папа?

— Уходи!

В последний раз обернувшись, Даша выпалила:

— Я — в больницу. Может, там нужна будет моя помощь…

Пожалуй, девушка была права: в больнице сегодня впрямь должно было прибавиться хлопот. Из гущи дерущихся выползали рабочие с окровавленными лицами; кто-то, негромко стеная, держался за проломленную голову, кто-то с удивлением ощупывал сломанное ребро, еще не чувствуя боли.

— Найди папу! — крикнула на прощание Игорю Даша. — Обязательно найди!

Игорь махнул ей рукой: мол, уходи скорее, — и обернулся лицом к площади.

Происходящее в эту минуту казалось ему дурным и совершенно невероятным сном. Нет, такой спектакль он ставить не хотел…

43. Свой человек

Это был кромешный ад.

В течение нескольких, казавшихся нескончаемыми, часов Хрущев расточал улыбки, гладил ладонью шелковистые головки радостных младшеклассников, выслушивал исполняемые звонкими ломающимися голосами задорные стихи и песни. Недрогнувшей рукой он перерезал красную ленточку и первым вошел в новый Дворец пионеров под аплодисменты присутствующих и бравурный марш.

Происходившее он помнил нечетко, будто во сне. В эти мгновения он больше всего опасался, что теперешнее его состояние станет заметно окружающим, и изо всех сил противился этому, и призывал на помощь всю свою выдержку и силу воли и актерские способности.

Мятеж.