Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

XVIII. Имея в себе идею Бога или Высшего существа, мы вправе допытываться, от какой именно причины имеем ее. И такую безмерность находим мы в этой идее, что вполне уверяемся в том, что она не могла быть вложена в нас ничем иным, кроме вещи, в которой действительно присутствует полнота всех совершенств, то есть никем иным, как реально существующим Богом. Но согласно естественному свету всего достовернее, что ничто не может произойти из ничего и что, сверх того, более совершенное не может произойти от менее совершенного, как от причины действующей и целостной; в нас же не могли бы существовать идея или образ какой-либо вещи, известного первообраза которой не существовало бы где-нибудь, в нас ли самих или вне нас, – первообраза, содержащего в себе действительно все совершенства. А так как мы ни в каком случае не встретим в нас самих суммы всех совершенств, идею которых имеем, то отсюда мы правильно заключаем, что совершенства эти находятся в чем-то от нас отличном, именно в Боге; или, поистине, некогда были, откуда ясно следует, что они также и сейчас имеются.

XIX. Итак, вполне достоверно обнаружено, что тем, кто рассматривает идею Бога, свойственно замечать высоту Его совершенств. Ведь, хотя мы последних не охватываем, потому что нами, существами конечными, бесконечное по природе не охватывается, тем не менее мы можем понять Его совершенства яснее и отчетливее, нежели какие-либо телесные вещи, так как эти совершенства более заполняют наше мышление, более просты и не затемняются никакими ограничениями.

XX. Но так как не все это замечают и, кроме того, подобно тем, кто имеет идею какой-либо искусной машины, обыкновенно не знают, откуда ее получили, то мы напомним, что идея Бога некогда досталась нам от Него самого, то есть что мы как бы всегда ее имели; поэтому нужно еще спросить, от кого же происходим мы, имеющие в себе идею высших совершенств Бога. Ведь, действительно, достоверно, согласно естественному свету, что не существует сама собою та вещь, которая знает нечто совершеннее себя: она придала бы сама себе все те совершенства, идею которых имеет. И не могла она также произойти от того, кто не имел бы в себе этих совершенств, то есть не был бы Богом.

XXI. Ничто не может затемнить ясности этого доказательства, раз только обратим внимание на природу времени или длительности вещей; последняя такова, что ее части взаимно друг от друга не зависят и никогда вместе не существуют, а из того, что мы теперь существуем, еще не следует, что мы будем существовать в ближайшее время, если только какая-либо причина, – конечно та, которая нас впервые произвела, – как бы беспрерывно не станет воспроизводить нас, то есть сохранять. И легко понять, что в нас нет никакой силы, посредством которой мы сами сохраняли бы себя. А то, в чем есть такая сила, что сохраняет нас, отличных от него, тем более сохранит само себя; скорее даже оно вовсе не нуждается в сохранении кем-либо другим; словом, есть Бог.

XXII. Велико преимущество этого способа доказательства бытия Божия через Его идею; ибо сразу мы узнаем, кто Он, поскольку это доступно слабости нашей природы. Именно, обращаясь к Его идее, врожденной нам, мы видим, что Он вечен, всеведущ, всемогущ, источник всяких благ и истины, творец всех вещей, имеет, наконец, все их в себе; во всех этих свойствах мы ясно можем заметить нечто бесконечно совершенное, то есть не ограниченное каким-либо недостатком.

XXIII. Ведь понятно, что многое, в чем мы при наличности некоторого совершенства замечаем и нечто несовершенное или ограниченное, тем самым уже не может быть свойственно Богу. Так, в телесной природе, заключающей наряду с местным протяжением делимость, существует то несовершенство, что она делима; отсюда достоверно, что Бог – не тело. А в нас хотя есть некоторое совершенство – наше чувство, – но так как вообще во всяком чувстве есть страдательное состояние, а страдать – значит от чего-либо зависеть, то никоим образом нельзя полагать, что Бог чувствует; Он только разумеет и водит.

В этом отношении Бог все вместе и понимает, и водит, и совершает не так, как мы, через посредство актов, известным образом раздельных, но путем единственного, всегда одинакового и простейшего акта. Я говорю все, то есть все вещи; и Он не желает греховного зла, ибо Он не есть вещь.