Рассвет

— Ну, я бы сказала, что девять страстей мужчины — это всего лишь эпизоды его карьеры, верстовые столбы, отмечающие его путь; десятая — или первая — это его философский камень, который превращает все в золото или, если заклинание не подействует, оставляет его сердце разбитым и обанкротившимся, холодным памятником неудачи.

— Я не совсем понимаю вас и, если говорить обо мне, должен сказать, что никогда ничего подобного не чувствовал, — сказал лорд Минстер довольно безучастно.

— Я знаю это, лорд Минстер; ваши страсти направлены только на политические триумфы и личное возвышение; видите ли, мы находимся на двух полюсах, и я боюсь, что мы никогда, никогда не сможем встретиться на общем матримониальном экваторе. Но не расстраивайтесь по этому поводу, вы без труда найдете много женщин, которые удовлетворят всем вашим требованиям и будут очень рады принять вас и оценить по достоинству. Если женщина необходима вам лишь для успеха, вам не придется далеко ходить, и — вы уж простите мне мои слова — я уверена, что для вас не будет иметь большого значения, кто она. Но все же, лорд Минстер, я осмелюсь дать вам один совет: в следующий раз, когда вы станете делать предложение, обращайте побольше внимания на чувства леди и поменьше — на ее интересы, — тут миссис Карр встала, как бы показывая, что разговор окончен.

— Должен ли я понимать это так, что мое предложение решительно отвергнуто? — сухо спросил лорд Минстер.

— Боюсь, что так, и я уверена, что вы, поразмыслив, поймете, что мы совершенно не подходим друг другу.

— Возможно, миссис Карр, возможно; в настоящее время я вижу только, что у вас была прекрасная возможность, но вы ею не воспользовались. Мое единственное утешение в том, что это будет не моя, а ваша потеря, и мое единственное сожаление состоит лишь в том, что я понапрасну тратил время и усилия. Впрочем, завтра должен прибыть корабль, я отплыву на нем.

— Мне очень жаль, что я вынудила вас прибыть сюда, лорд Минстер, и еще больше жаль, что вы вынуждены прервать свое пребывание здесь. Прощайте, лорд Минстер; надеюсь, мы расстаемся друзьями?

— О, разумеется, миссис Карр. Желаю вам доброго утра, миссис Карр, — и с этими словами его светлость навсегда удалился из жизни Милдред.

— Вот и уходит мой шанс стать женой премьер-министра и войти в историю, — задумчиво сказала эта дама, глядя, как высокая фигура неуклюже шагает по аллее. — Что ж, я рада этому. С таким же успехом я могла выйти за говорящий манекен, произносящий исключительно радикальные речи.

На следующий день Артур снова встретился в городе с леди Флоренс.

— Где вы были, леди Флоренс? — спросил он.

— Провожала брата, — отвечала она без малейших признаков глубокой скорби по этому поводу.

— Как, он уже уехал?

— Да, ваша приятельница миссис Карр слишком много сделала для отъезда бедного Джеймса.

— Что? Вы хотите сказать, что он сделал ей предложение?

— Да, и получил больше, чем смог вынести.

— Он ранен в самое сердце?

— Он — нет, но его тщеславие — да. Видите ли, мистер Хейгем, дело обстоит так: мой брат вполне может быть великим человеком, столпом государства и все такое прочее. Я не говорю, что это не так — но из личного опыта я знаю, что он ужасный педант и полагает, будто женщины — это механизмы, созданные для того, чтобы способствовать комфорту вашего благородного пола. Ну вот, теперь он вынужден спуститься на одну — две ступеньки, только и всего, но ему это не нравится. До свидания, я тороплюсь.

Леди Флоренс была очень откровенна.

Глава XLIII

Примерно через неделю после отъезда лорда Минстера Милдред предложила внести некоторое разнообразие в их ежедневные развлечения, поднявшись в монастырь — здание, расположенное в горах, в нескольких тысячах футов над городом Фуншал; добраться туда предполагалось в паланкинах или, скорее, гамаках, подвешенных на длинных шестах. Артур, никогда еще не путешествовавший в таких роскошных экипажах, ухватился за эту идею, и даже мисс Терри, узнав, что ее повезут, не стала возражать. Участвовать в экспедиции согласились и некие молодожены, с которыми миссис Карр была знакома еще в Лондоне — они приехали на Мадейру, чтобы провести здесь медовый месяц. Леди Флоренс тоже приглашали, но, к большому разочарованию Артура, она не смогла приехать. Отправиться в путь решили завтра же утром.

Когда длинная вереница качающихся гамаков, каждый из которых несли два крепких носильщика, была выстроена, и отважные путешественники устроились в них поудобнее, образовалась действительно довольно внушительная процессия, во главе которой несли самый большой гамак — в нем мисс Терри горько и громко жаловалась, что «эта штука раскачивается» и вызывает у нее тошноту.