Рассвет

К чему я это рассказываю тебе: однажды, в довольно трогательной сцене, герой, устроивший полный беспорядок, изложил одну из идей, которую только что открыл и считал совершенно новой, хотя на самом деле она была очень-очень старой. Он сказал героине, что прочитал “по звездам”, будто к счастью есть только один ключ, и его имя — “Любовь”… что посреди переменчивого потока разочарований и достижений нашей жизни одна лишь чистая любовь между мужчиной и женщиной стоит твердо и прекрасно; лишь она одна не поддается переменам и разочарованиям; это ниспосланный небом бальзам от всех наших бед, лекарство от всех наших ошибок, волшебное стекло, отражающее только то, что истинно и хорошо.

В конце концов, действия героини берут верх над его теориями, так что он мог бы избавить себя от необходимости так много говорить. Однако, несмотря на любовь к созерцанию звезд, герой вовсе не был настоящим философом; в своем горе и невыносимой боли он попадал в самые опасные ловушки, какие только мог найти, и погиб бы, если бы не явился добрый ангел и не вытащил его оттуда, не стряхнул грязь с одежды и, взяв за руку, не повел по более безопасному пути. Тут он на какое-то время выпадает из повествования, и автор говорит, что когда он не думает о потерянной героине, он, возможно, счастливее, чем того заслуживает. Так вот, Артур, я думаю, что этот глупый герой был прав, а разумная героиня, которой он так слепо поклонялся, ошибалась.

Если ты все еще не женат и захочешь проверить его теорию, я надеюсь, что мы с тобой сможем сделать нашу жизнь такой же прекрасной, как он представлял свою жизнь с героиней. Обретя счастье в совершенной любви друг к другу, мы, возможно, сможем поделиться им и с некоторыми из тех, кто идет по жизни с нами рядом. Это, я полагаю, самая благородная цель, которую мужчина и женщина могут поставить перед собой.

Однако если ты уже связан с другой, любящей тебя женщиной, узами, которые не могут быть разорваны — возможно, честь не позволяет тебе разорвать их, или ты остаешься неумолим и больше не хочешь жениться на мне — тогда до светлого часа бессмертной надежды — прощай.

Да, Артур, прощай до тех пор, пока врата Времени не закроются для нас — лишь тогда, в присутствии Бога, нашего Отца, я назову тебя своим навеки.