Рассвет

— Это несправедливо! — отвечала бедная Анжела, которая, казалось, вот-вот расплачется. — Жаль, что я не могу вам объяснить; я знаю только, что отец не выносит, когда я смотрю на него — он всегда жалуется на это. Вот почему мы и не едим вместе, по крайней мере, я так думаю. Он ненавидит даже мое присутствие рядом с ним. Я не знаю почему; это делает меня очень несчастной. Я лично не замечаю в своих глазах ничего, что отличалось бы от чьих-либо еще глаз, а вы? — и она обратила свои серые очи, полные слез унижения, прямо на Артура.

Артур очень внимательно вглядывался в их глубину, да так пристально, что вскоре девушка снова отвернулась, покраснев.

— Ну, довольно! — сказала она. — Я уверена, что вы достаточно долго смотрели. Отличаются?

— Очень! — с энтузиазмом ответил эксперт по глазам.

— Чем же?

— Ну, они такие… большие!

— И это все?

— И еще они глубокие!

— Глубокие — это еще ничего. Я хочу знать, производят ли они на вас какое-нибудь неприятное впечатление… Я имею в виду, отличаются ли они от глаз других людей?

— Ну, если вы спрашиваете именно меня, то я боюсь, что ваши глаза производят на меня странное впечатление, но не могу сказать, что неприятное. Но вы и не смотрели на меня достаточно долго, чтобы у меня сложилось действительно здравое мнение. Давайте попробуем еще раз?

— Нет, не буду: мне кажется, что вы смеетесь надо мной. По-моему, это очень нехорошо! — И она молча зашагала дальше.

— Не сердитесь на меня, а то я буду ужасно несчастен. Я вовсе не смеялся над вами; просто, если бы вы знали, какие у вас чудесные глаза, вы бы не задавали о них таких нелепых вопросов. Ваш отец, должно быть, странный человек, раз ему в голову приходят такие мысли. Я вот был бы счастлив, если бы вы смотрели на меня весь день. Но расскажите мне еще что-нибудь о вашем отце: он меня очень интересует.

Анжела почувствовала, как предательский румянец вновь расцвел у нее на щеках, когда Артур похвалил ее глаза, и с досады закусила губы; ей казалось, что она внезапно заразилась эпидемией румянца.

— Я не могу много рассказать вам о своем отце, потому что знаю очень мало; его жизнь для меня в значительной степени закрытая книга. Но говорят, что когда-то он был совсем другим человеком, я имею в виду, совсем молодым. Его отец — мой дед, вы видели его портрет на лестнице — умер внезапно, а через день или два умерла и моя мать; я тогда только родилась. Все эти события совершенно сломили его, и он стал таким, как сейчас. Вот уже двадцать лет он живет так, как теперь, целыми днями корпя над счетными книгами и очень редко видя кого-либо, потому что все свои дела он ведет письменно, или почти все, и у него нет друзей. Была, впрочем, какая-то история о его помолвке с дамой, которая жила в Рютеме, уже после того, как он женился на моей матери — вы, вероятно слышали об этом, но я сама знаю о тех событиях совсем мало. Однако, мистер Хейгем, — тут она понизила голос, — я непременно должна предупредить вас: у моего отца иногда бывают странные фантазии. Он ужасно суеверен и думает, что общается с существами из другого мира. Я считаю, что все это чепуха, а вам сообщаю об этом, чтобы вы не удивлялись ничему, что он говорит или делает. Он несчастный человек, мистер Хейгем.

— Видимо, да. Я не могу представить себе счастливого человека, который при этом еще и суеверен; это самое ужасное рабство в мире… А где же сегодня ваши вороны?

— Не знаю, я редко их вижу в последние две недели. Они свили гнездо на одном из больших деревьев позади дома, и я полагаю, что они там, или, возможно, охотятся — они ведь всегда кормятся сами. Но я могу позвать их для вас.

С этими словами Анжела негромко, но пронзительно свистнула.

В следующую минуту раздался шум крыльев — и большой ворон, на мгновение зависнув в воздухе, уселся девушке на плечо и потерся своей угольно-черной головой о ее лицо.

— Вот видите, это Джек; я думаю, что Джилл сейчас занята и сидит на яйцах. Лети, Джек, и присматривай за своей женой! — она хлопнула в ладоши, и огромная птица, укоризненно каркнув, расправила крылья и исчезла.

— Вы обладаете странной властью над животными, раз эти птицы так слушаются вас.

— Вы полагаете? Я думаю, это только потому, что я, живя в полном одиночестве, успела изучить все их повадки и подружиться с ними. Видите вон того дрозда? Я его хорошо знаю, я кормила его прошлой зимой в мороз. Если вы немного отойдете вместе с Алеком, я покажу вам…

Артур немедленно повиновался, спрятался за густым кустом и стал наблюдать. Анжела снова присвистнула, но уже на другой манер, и это привело к любопытному результату. Не только дрозд, о котором шла речь, но и целая дюжина других птиц разных видов и размеров закружились вокруг девушки, некоторые садились у ее ног, а одна маленькая малиновка даже уселась на ее шляпку. Наконец Анжела отпустила их, как отпустила ворона — хлопнув в ладоши — и повернулась к Артуру.

— Зимой, — сказала она, — я могла бы показать вам и более любопытные вещи.

— Мне кажется, вы ведьма! — прошептал Артур, совершенно потрясенный увиденным.

Анжела рассмеялась и ответила: