Рассвет

— Забавно видеть, как отец боится собственной дочери! — заметила она. — Однако вы слишком торопите события, мистер Каресфут. Кто же просит принуждать ее? Все, что от вас требуется, — это не вмешиваться, а остальное предоставить мне и Джорджу. Так или иначе, вы не будете иметь к этому никакого отношения, и никакая ответственность на вас не ляжет. Кроме того, весьма вероятно, что ваш кузен исчерпает свои фантазии — ну, или еще что-нибудь положит конец этой истории — в этом случае мистер Хейгем просто завершит свой годичный испытательный срок, и события пойдут своим естественным путем. Да было бы даже мудро и правильно испытать постоянство и крепость чувств молодых влюбленных, вместо того чтобы позволить им скоропалительно пожениться. С другой стороны, если Анжела в течение года объявит, что отдает предпочтение вашему кузену, к вам это никакого отношения иметь не будет.

— Я не понимаю, что вас-то так интересует в этом деле, леди Беллами?

— Дорогой мистер Каресфут, какое вам дело до моих интересов? Может быть, они у меня есть, а может быть, и нет; все женщины любят сватать своих знакомых, вы же знаете; а вот что действительно важно — так это ваше собственное решение! — тут она бросила на него быстрый взгляд из-под тяжелых век и поняла, что ее доводы не убедили Филипа, а если и убедили, то он все еще упрямится и сопротивляется.

— Между прочим, — медленно продолжала она, — Джордж попросил меня перевести вам с его счета деньги, которые, по его словам, давно должны были быть выплачены, да все не было оказии…

— Какова же сумма? — рассеянно спросил Филип.

— Довольно большая, тысяча фунтов.

Не требовалось особой интонации, которую она вложила в свой голос, чтобы Филип понял, в чем дело. Он прекрасно знал, что такой суммы ему не причитается.

— Вот чек, — продолжала леди Беллами.

Вынув из сумочки подписанный чек на имя лондонского банкира, она развернула его и бросила на стол, не сводя с Филипа глаз.

Филип смотрел на деньги глазами голодного волка. Тысяча фунтов! Она может принадлежать ему просто за согласие… нет, за молчание. Это же ни к чему его не обязывает!

Жадность скряги овладела им, пока он смотрел на чек. Он медленно протянул дрожащую от волнения руку к столу, но прежде чем его пальцы коснулись драгоценной бумаги, леди Беллами, как бы случайно, уронила на нее свою белую ладонь.

— Я полагаю, что мистер Хейгем уедет завтра, как мы договорились? — сказала она небрежно, но многозначительно.

Филип кивнул.

Белая рука поднялась так же небрежно, как и опустилась, оставив чек на столе во всей его красе. Филип взял его так осторожно, как только мог, и положил в карман. Затем, поднявшись, он попрощался и добавил уже в дверях:

— Помните же, я не несу никакой ответственности за это дело. Я умываю руки и ничего не желаю обо всем этом слышать.

«Тысяча фунтов сделала свое дело, — размышляла леди Беллами. — Я же говорила Джорджу, что он с жадностью набросится на деньги. Я не зря наблюдала за ним двадцать лет. Подумать только, продать счастье единственной дочери за тысячу фунтов, да еще какой дочери! Интересно, сколько бы он взял, чтобы убить ее, если бы был уверен, что его не разоблачат? Честное слово, моя работа становится все интереснее. Эта шавка по имени Филип — отличная игрушка!»

И леди Беллами рассмеялась своим особенным смехом.

Глава XXX

Мы не станем вторгаться в исполненные чувства вины мысли Филипа, пока он возвращался домой, да и вообще, несмотря на теплое сияние, которое излучал чек на тысячу фунтов в его кармане, Филипу Каресфуту не стоило завидовать. Возможно, ни один негодяй в мире не жалок так, как тот, который старается обмануть самого себя и, получив свою прибыль, пытается взвалить ответственность за свое беззаконие на плечи других!

К несчастью, в этом прозаическом мире бесконечных сделок нельзя просто так получить чек на тысячу фунтов, не выдав, в той или иной форме, quid pro quo[7]. Теперь Филип должен был избавить свой дом и близлежащие окрестности от Артура Хейгема, своего гостя и возлюбленного дочери. Это было Филипу не по нраву, но шуршание чека в кармане бриджей постоянно напоминало об обязательствах, которые он на себя взял.

Когда в тот вечер Артур пришел выкурить трубку вместе с хозяином, тот выглядел таким мрачным и подавленным, что молодой человек заподозрил повторение давешней сцены с тенью, не догадываясь, что впереди его ждет нечто гораздо более неприятное.