Рассвет

— Мне не разрешают! — отозвалась Лаура.

— Не разрешают? Почему? Ведь мы же соседи!

— Нельзя тревожить доктора Элкота. Он занят.

— Ты его не побеспокоишь, — засмеялся мужчина. — Он сейчас на работе. А я — его сын Френсис.

— А это ваши сломанные ноги? — Лаура уже прошмыгнула в щель и рассматривала белые толстые как бревна предметы.

— Да, невезуха. Половину семестра в колледже из-за них придется пропустить.

Она подошла совсем близко и осмелилась спросить:

— А где сломанные ноги? Под этими белыми штуками?

— Да. Эти белые штуки — гипсовые повязки. Вроде бинтов.

— О-о! Они болят?

— Да нет, уже не болят. Ну-ка, я угадаю твое имя! — улыбнулся он.

— Давайте, — кивнула она. — Только, нипочем не отгадаете!

— Попробую. Ты — Каролина?

— Нет, — покачала она головой.

— Сьюзен?

— Нет!

— Физзи Виззи?

Она восторженно хихикнула.

— Нет! Я же сказала, что не угадаете.

— А я угадал. Ты — Лаура. Я знаю, что ты живешь в соседнем доме, только я здесь не жил, и ты меня не видела. Я учился в колледже в Калифорнии.

— Где это?

— Далеко.

— О! Как Корея?

— Поближе.

— Мой папа улетел на небо в Корее.

— Я знаю, — серьезно ответил Френсис. — Он был такой красивый, твой отец.

— Вы его знали?

— Очень хорошо знал.

— О!

— Ты похожа на него, только волосы белокурые. — Он погладил ее руку. — Твой отец подарил мне мой первый мяч и ракетку. Я тогда был маленьким мальчиком.

— Я думала, вы и сейчас мальчик.

— Почему ты так думала?

— Тетя Сесилия сказала: «Френсис — славный мальчик».

— Вот как? Ну, что ж, она сама — тоже славная. Ей нравилось, что он держит своей теплой рукой ее руку. Когда она посмотрела ему прямо в лицо, его глаза ласково улыбнулись ей, совсем как глаза тети Сесилии, когда Лаура ей говорила: «Я тебя люблю».

— Сколько тебе лет? — спросил он. — Мне четыре года. А вам?

— Девятнадцать.

— Вы старый, да?

— Ну, не очень.

— Лаура! Лаура! Где ты? — У изгороди стояла тетя Лилиан.

— О Боже, да это Френсис! Простите, пожалуйста, она вам надоедала?

— Надоедала, мисс Лилиан? Она просто прелесть.

— Но вам надо заниматься…

— О, мне предстоит шесть недель проваляться с книгами. Времени у меня навалом. Позвольте ей приходить, когда захочет.

Так это началось.

Френсис научил ее читать еще до того, как она пошла в школу. Всю весну, пока он лежал в гипсе, и пару недель, когда гипс сняли и он с Лаурой гулял по саду, он показывал ей в книгах буквы и слова.

— Покажи мне слово из трех букв. Прочитай! Правильно, «кот». Скажи мне, кот лает?

— Какой ты глупый, кот мяучит, пес лает.

— Ну, покажи мне слово «пес».

И пухлый пальчик Лауры скользил по странице, останавливался, и девочка победоносно восклицала!

— Вот! «Пес»!

— Какой милый юноша! — говорили тетки. — Он будет замечательным врачом. Такой терпеливый, такой внимательный.

Когда Лауре исполнилось шесть, кто-то подарил ей на Рождество «Алису в Стране чудес».

— Я не могу это читать, — пожаловалась она Френсису, когда он пришел к ним на обед со своим отцом. — Слова здесь такие длинные.

— Ну, давай, я тебе почитаю, — сразу предложил он.

Одна из тетушек заметила, что Френсис очень добр к Лауре.

— Да, он любит детей, — заметил его отец, — а ваша Лаура — такой милый ребенок.

— Да, все нам завидуют, — она такая послушная. А ведь многие мучаются со своими детьми.

Лаура всегда вспоминала «Алису в Стране чудес», — серый переплет, картинку, где у Алисы развеваются распущенные волосы, палец Френсиса, остановившийся на этой странице.

— Ты похожа на нее, — сказал он, глядя на изображение светловолосой Алисы.

Спустя годы, она помнила каждую книжку, связанную с Френсисом: «Тайный сад», который он подарил Лауре, когда ей исполнилось восемь лет, и «Остров сокровищ», который вызывал в памяти Лауры рассказы Френсиса о его путешествии на чудесный остров в Карибском море. Он показывал Лауре снятые им и друзьями фотографии этого острова, куда они приплыли на яхте, — острова, лежащего в синих водах словно спящий зеленый кит.

— Когда-нибудь и ты посетишь такие сказочные места, — говорил он Лауре. — Мир удивителен, и ты должна увидеть его пока ты молода. Он прекрасен, трудно поверить, пока не увидишь, как он прекрасен, Лаура.

Он давал ей книги, и они вместе восхищались ими или спорили о них. Он подарил ей фотоаппарат и так хорошо научил ее снимать, что она получила приз за снимок листьев магнолии под дождем.

По вечерам, когда он посещал их дом вместе с отцом, она играла им на пианино и радовалась, когда ее хвалили.

Но в то же время она понимала, что все, кроме Френсиса, ее перехваливают. — Мои тети думают, что я буду давать блестящие концерты, ездить по всему свету. Это меня удручает. Если б мне суждено было прославиться, я бы уже блистала. Мне двенадцать, уже поздно.

— У тебя талант, и ты должна быть счастлива этим. Зачем тебе быть знаменитой? — мягко говорил он, и его низкий голос звучал как пианино в нижнем регистре, когда она касалась рукой этих клавиш. Этот голос ласкал душу Лауры…

— Ты умница, Лаура. Это замечательно, что ты так ясно видишь самое себя.

— А как ты видишь самого себя? — с любопытством спросила она.