Рассвет на чужой планете

Валентина задумалась. А что еще ей оставалось делать, лежа на прохладном жестком ложе, опутанной проводами и электродами.

— Я ничего не понимаю, — призналась она. — Мы же ничего не сделали…

— Не говорить, — веганка прижала палец к ее губам совершенно человеческим жестом.

— Сделали, — на Минка, очевидно, это не распространялось. — Скажите, — понизил голос мужчина, — как можно застолбить новую землю за собой?

Ответила Валентина не сразу — задумалась, как на экзамене. Вопрос был действительно серьезный. Как-никак, она была внучкой первопоселенцев. Ее дед и бабка были в числе первых детей, которых завезли на Сатурнию родители. Вернее, деда привезли маленьким ребенком, а бабка была в числе первых пяти рожденных на планете малышей. Тогда там была только база-времянка — люди жили либо в подсобных помещениях при ангарах, либо коротали время в палатках. И появление нескольких семей с маленькими детьми было встречено, мягко говоря, с непониманием. Все говорили, что поселенцы поторопились с рождением детей, поскольку это было как-то связано с освоением и закреплением планеты за ее жителями.

— Ну… есть несколько способов, — она стала вспоминать учебник истории. — Можно оставить в приметном месте какой-либо предмет. Или возвести строение. И обязательно дать планете свое имя, под которым записать ее надо немедленно.

— А еще?

— Еще надо, чтобы на планете родились дети. Не были привезены родителями откуда-то, а именно что появились на свет именно тут…

— Не говорить, — перебила ее веганка. — Время! — она внимательно следила за показаниями приборов. Кривая на экране напоминала пилу с несколькими обломанными зубьями.

Пришлось опять замолчать. Но Минк не сводил с девушки пристального взгляда, чем-то напоминая профессора на экзамене, и она напряженно продолжала думать. Должно быть что-то еще. Что-то важное. Что-то необратимое, неоспоримое — ведь всегда можно подтасовать факты и сказать, что ребенок родился, скажем, позже или раньше срока. Тут один-два дня иногда играют большую роль, поэтому как раз рождение детей у поселенцев не является решающим фактором. И вообще срабатывает лишь совокупность факторов, один из которых, последний, она забыла. Что же надо, чтобы планету по международным правилам могли считать принадлежащей поселенцам, с правом их детей именовать ее своей родиной?

Что вообще для человека значит родина? Это ведь не только место, где ты родился — сколько людей появляется на свет в поездах, самолетах, на кораблях, плывущих в море или бороздящих просторы космоса. И что? Считать родиной палубу океанского лайнера? Или тот берег, мимо которого он проплывал? Нет, родина — это немного другое. Это в первую очередь — да, земля. Но во втором и чуть ли не главном — это люди, которые на ней живут и связаны с это землей тысячами незримых нитей. Живут не пару лет и тем более не несколько дней. Это люди, которые вросли в землю корнями, которые стали ее детьми, для которых она не просто территория, а место, где твои предки.

Предки.

Валентина затаила дыхание и, бросив взгляд на мрачного Минка, рядом с которым топталась взволнованная Тиока, поняла, что он не просто знает ответ, что этот ответ буквально лежит на поверхно…

Лежит…

Лежит на…

Лежит в…

Великие звезды, как же это просто! Предки — это те, кто жил до тебя. Это те люди, которые стали частью этой земли. Те, кто ушли в природу, включившись в вечный круговорот жизни, ибо человек — не бесформенный нарост на биосфере, не раковая опухоль, не ошибка природы, а часть ее. И он должен сыграть свою роль в круговороте жизни — родившись, напитавшись соками земли, уйти в нее, отдав накопленное тем, кто придет следом.

Твоя родина там, где могилы твоих предков. Вот и все.

Могилы.

Вернее, одна.

Могила медички Рози. Пусть женщина похоронена без соблюдения всех вестианских обрядов, но она, как ни крути, уже лежит в этой земле. И может считаться первопоселенкой, которая прожила тут всю жизнь. Не зря же погибших воинов перевозят на родину, иногда тратя большие деньги, а в случае катастрофы не успокаиваются, пока не найдут все части тел погибших. Чужая земля становится твоей, когда в ней останутся те, кто тебе близок и дорог. И эта чужая планета, уже исследуемая веганами, вдруг оказалась принадлежащей людям. И если с каким-нибудь другим народом еще можно было договориться — мол, извините, произошло недоразумение — то с веганами такой номер не пройдет. Они мертвой хваткой вцепятся в этот прецедент и вывернут все с ног на голову, чтобы доказать, что люди коварным образом решили захватить чужую планету, для этого пожертвовав жизнями своих соплеменников. Может быть, даже нарочно умертвили некоторых из них, чтобы потом предъявить мировому сообществу право на колонизацию. В Галактике не так уж много планет, где условия жизни подходят для землян. И за каждую может развернуться сражение. Но готово ли человечество к еще одной войне? Не окажется ли эта стычка последнее каплей?