Рассвет над Балтикой

Литвинов ухмыльнулся, и тоже посмотрел на драгоценность. Изображение расфокусировалось, и мерцающий ярко-красный рубин превратился в поблескивающее кровавое облако. Представив сколько этой самой крови, будет пролито при его непосредственном участии, и постоянно терзающий вопрос о цене, оправдывающей достижение цели, привели к тому, что в груди защемило и резко ухудшилось настроение. Свело плечи, и откуда-то из глубины души полилась песня:

– Черный воооорон, что ты вьёооооошься над моеееееею головоооооой…

Афанасий встрепенулся, отпил из кубка и подхватил:

– Ты добыыыычи не дождёоооошся, чёрный воооорон я не твоооой…

* * *

– Егорка, это с кем там Афанасий Лаврентьевич эдак песню тянет?

– Тссс, Федот. Тише, голова ты стоеросовая. Никак господин услышит. Запорет ведь, – Постельничий Егор Емелин прикрыл дверь, и отвел своего давнего товарища конюшенного Федота Кривулю в дальний от двери угол.

– Не поверишь с немцем этим, что давеча приехал, Александром Сакенгаузеном.

– Ну и фамилиё, прости Господи. А как же это немец по-русски петь может? Может и не немец он вовсе? – Федот с прищуром посмотрел на приятеля.

– Вот я, сколько тебя знаю, столько и удивляюсь… Языку твоему неуёмному. Не простому человеку служим. Раз сказано немец – значит немец. А скажут самоед – будет самоед, хоть и мавром окажется. Твое дело сторона.

Бухх-дзанг…

– Егорка шельма, где ты шляешься, – раздалось из трапезной, – Тащи вина…

– О…. Смотри эдак они все припасы за ночь выхлестают… И с чего они так… – Емелин достал нужный ключ и собрался бежать в кладовую, – постой у двери, ежели опять чего кричать будут, прибежишь, скажешь.

* * *

– Ну и как тогда быть, провидец ты наш, – Афанасий вопросительно уставился на Литвинова.

– Надо договариваться и думать, потом снова думать и снова договариваться. Кровь лить дело не хитрое, или вон серебро с хлебом шведу за своих же людей отдавать…

– Это ты мне попрекаешь… – снова начал привставать Ордин-Нащокин.

– Ой, – раздалось от двери. Афанасий замер, и его лицо резко изменило гневливое выражение на вопросительно-встревоженное. Поднеся палец к губам в призыве соблюдать тишину, хозяин подошел к двери и резко пнул. Раздался звук удара, сопровождаемый громким вскриком и звуком падения. Выхватив здоровущий нож, висевший в ножнах на поясе, Ордин-Нащокин метнулся в соседнюю комнату, но практически тут же вернулся, волоча за волосы подвывающего мужика, с разбитым в кровь ухом. Оставив трофей посреди трапезной, Афанасий сел на свое место.

– Дожился, перепроверенные люди наушничают.

– Смилуйся господин, не собирался я ничего такого, это Егорка сказал, мол, послушай, ежели чего надобного кричать будут, то мне скажешь.

В этот же момент в открытую дверь вбежал упомянутый Емелин, прижимающий бутылки с вином к груди. Видя, что его товарищ, мимоходом приписывает ему несуществующие грехи, Егор рухнул на колени рядом со своим нестойким на язык другом.

– Афанасий Лаврентьевич, я же за вином побег, а ентот…

– Ладно, молчите олухи, – хозяин махнул рукой в сторону бутылок, – ставь на стол, да идите отсель, и смотрите мне! Завтра с утреца, всыпьте друг другу, по-братски, по десять плетей, для вразумления. Тоже мне парочка – баран да ярочка.

Мужики, задком отступили к двери и исчезли. Через секунду дверь снова приоткрылась, и появилась голова Егора.

– Афанасий Лаврентьевич, это последнее вино, нетути более.

– Сгинь аспид.

Александр подошел к двери и заглянул за нее. В соседней комнате уже никого не было.

– Они будут молчать?

– Не бери в голову. Они все время как два скомороха скачут. Сызмальства при мне. Надежные людишки, и дело своё знают.

Откупорив бутылку, Александр разлил вино.

– Так, я, стало быть, продолжу. В Ливонии что под шведом, что под поляком живут немцы. Вот с ними и надо договариваться. Все под Царем ходим, но так и ему нравится, когда город хлебом-солью встречает. В осаде, конечно, сидеть дело не хитрое, но один только прокорм войска на территории врага, сколько денег забирает. А ведь их можно и по-другому использовать. Как говорил Цезарь – «осел с золотом возьмет любую крепость».

– Да где ж на все крепости столько злата набрать то? – Афанасий пристукнул ладонью по столу.

– А может в этой крепости и не нужно то золото? – Александр пальцем показал на рубин, – может они сами хотят одарить, а ты их в осаду и пушками.

– Вот весь вечер в уши мед льёшь, а сдается, мякину жуёшь, – насупился Ордин-Нащокин.

– Мне Герцог Яков список дел и поручений с твою ногу длинной написал. Значит, есть у него интерес в Москве. А еще у него есть оружие и деньги и продовольствие армию прокормить. И порты есть и корабли военные и торговые, что ходят за тридевять земель. И немцы за него курляндские стоят. Только сколько тех немцев – с Гулькин нос. И против Рижских шведов ему не тягаться. А пока Царь с полками да пушками с обозом придёт, шведы не только Курляндию они всю Польшу по три раза пере захватят. Это я к чему говорю…

Александр подошел к двери и заглянул в соседнюю комнату. Там никого не было.