Рассвет над волнами

— Не объясняйте. Я вас понимаю: в молодости я тоже баловался стихами, — заверил бывший лаборант, быстро прошмыгнув в комнату. — Клянусь, я не стал бы вас беспокоить, если бы знал, что вы…

Учителя раздражало упорное стремление старика казаться скромным. Он, очевидно, не понимал, что излишество и здесь, как во всем другом, лишь портит дело. И в этот миг Джеорджеску-Салчия наконец понял, как надо завершить рассказ. Вероятно, момент переключения внимания действительно пошел ему на пользу…

В ответ на свое письмо капитан получает весточку, в которой невеста сообщает, что приедет навестить его через пару дней. Однако ночью, во время атаки, его ранят. И вот — ирония судьбы! — на вокзале встречаются два поезда: в одном капитан эвакуируется в госпиталь, в другом его невеста едет к нему на фронт. Но ни тот, ни другая об этом не догадываются. Девушка возвращается, так и не встретив любимого. А капитан задается вопросом: кому же нужны эти войны? Джеорджеску-Салчия решил закончить рассказ сегодня же, чтобы завтра отправить его в журнал. Вот только уйдет этот надоедливый дедушка Эдуард…

— Все один, все один, — понимающе кивал старик, окидывая взглядом комнату, которую Паула называла гостиной.

— Что поделаешь! Не искать же мне невесту. На роль молодого жениха я уже не гожусь.

— О чем вы говорите! В вашем-то возрасте? Было бы мне сейчас сорок лет…

— Не сорок, а сорок пять, — поправил сквозь зубы Джеорджеску-Салчия.

— В былые времена мужчина, который на что-то в жизни рассчитывал, раньше сорока лет о женитьбе и не помышлял, — продолжал дедушка Эдуард. — Сначала надо было завоевать имя, положение в адвокатуре, в коммерческом деле или купить участок земли, и только после этого можно было подыскивать себе невесту — молодую, красивую, из хорошей семьи, с приличным приданым…

— Те времена давно прошли, — усмехнулся Джеорджеску-Салчия. — В наши дни люди по-другому смотрят на подобные вещи. Когда мне исполнилось двадцать пять лет, моя мать стала давить на меня: что, мол, я думаю, так можно и холостяком остаться, а какого положения может добиться в обществе неженатый человек, да и внуков ей, как всякой матери, хочется понянчить… Вот и познакомила меня с Паулой.

— О, барышня Паула! — с восхищением произнес старик. — Жаль, что… мда… Вот это, брат, женщина! От нее всегда пахло духами, и выглядела она так, словно на бал собралась. Мне ни разу не доводилось видеть, чтобы она вышла в подъезд в халате…

— Я всегда сожалел, что она не работала.

— Какая глупость! — воскликнул бывший лаборант. — Настоящая хозяйка должна вести дом, растить детей — так было издавна заведено в румынских семьях.

— А если у нее не было детей?

Джеорджеску-Салчия позабавило, что своим вопросом он поставил старика в затруднительное положение, хотя вовсе не испытывал желания вступать с ним в спор, убеждать, доказывать, что предназначение современной женщины не может быть ограничено рамками дома с неизменным штопаньем носков и изготовлением розового шербета.

— Если нет детей, — нашелся наконец старик, — значит, она не выполнила свою священную миссию. Однако история свидетельствует, что известные королевские семьи из-за этого не распадались, не так ли? Возьмем, например, Наполеона…

— Одну минуточку! — встревоженно прервал его Джеорджеску-Салчия, понимая, что ему грозит, если дедушка Эдуард сядет на своего любимого конька — историю Наполеона. — Оставим на завтра разговоры о Наполеоне. Я как раз дочитываю одну документальную книгу о нем, вот тогда и поговорим.

— Прекрасно! О, уже восемь часов. Потороплюсь, чтобы не пропустить прогноз погоды.

— Вы куда-нибудь завтра собираетесь, дедушка Эдуард?

— Нет. Просто мне нравится проверять, насколько данные прогноза сбываются. Спокойной ночи и вдохновенного труда!

— Спасибо. Спокойной ночи, дедушка Эдуард.

Как только дверь за стариком захлопнулась, Ион Джеорджеску-Салчия вернулся в комнату и, заложив руки за спину, стал расхаживать перед письменным столом. С рассказом на сегодня все. Мысленно он уже написал его. Два часа вдохновенного труда — и можно ставить точку. А теперь надо вернуться к роману, к многообещающим эпизодам первой главы… «Следы на песке» — придется объяснить столь символичное название. Когда идешь по влажному песку, то остаются четкие следы. Точно так же и в жизни — какие-то черты твоей личности оставляют след в душе другого… Но вот, бурля и пенясь, накатывается волна и мгновенно стирает все следы, и песок опять становится чистым, как лист бумаги, на котором можно начать новую повесть… И в душе остается пустота, чувство горького разочарования…

Он и она в различные периоды жизни. Случайные обстоятельства высвечивают их характеры, приводят к изменениям их духовного мира…