Рассвет Полночи. Херсонида

Дополнения 373 быть учениками и сами не хотим сбросить с глаз своих повязки, чтоб быть учителями. Пренебрегши драгоценный вкус нашей древности, по крайней мере, в старобытных песнях или народных повестях и поговорках, не перестаем пресмыкаться в притворе знания своего и, никогда не растворяя собственных красок, пишем чужою кистию, и даже с кичливою некоею радостию употребляем чужие слова и вкус не только в чужой же одежде, но и свои родные одеваем на иноплемен- ничью стать. О! если бы поспешнее отверзлось собственное святилище познаний и вкуса! Наконец должен я сказать, что примечаемая в сем творении, а особливо на конце оного, некая унылость пера, не будет угодна для многих весельчаков. Но если это ни что иное, как естественное действие обыкновенного оборота дня, которое тогда играет в чувствительной душе, то кто действительно чувствовал над собою силу утра, полдней, особливо же вечерних минут и ночных мраков, тот оправдает сей плод чувств и пера моего. Дабы не утомлять более сим родом предуведомления, то я в заключение сего поспешаю открыть Вашему Высокопревосходительству, какое движение одушевляло и назидало сей образ труда моего. Может быть, он и не достиг бы посильной своей зрелости, которою при всем том и теперь еще можно хвалиться, если бы один из знаменитых животворите- лей оного не возрождал во мне толь нужного вдохновения во все течение сего труда. Я не меньше обязан в том побудительным желаниям и советам Его Превосходительства Петра Федоровича Геринга; почему и казалось мне, что тот, который содействовал силою советов сочинению, благоволил бы с равносильным влиянием сопроводить также и последствие оного. И так я льщусь, что благороднейшее сердце Ваше приимет с обыкновенною снисходительностию сие излияние моего пера. Вы сей час услышите о сем и мольбу приморской музы моея; а я таковым приятием совершенно буду уверен, что не тщетна была та возможная корысть, которую во время первого обозрения скифской страны сея Вашим

374 Дополнения Высокопревосходительством взоры мои некогда приобрели, память соблюла, а воображение дополнило, и что сие конечно будет торжественнейшим знамением новых Ваших милостей, и усугубит продолжение того благодарного чувствования, с каковым быть непреложным правилом поставлю, доколе есмь, Милостивый Государь! ВАШЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА! Преданнейший слуга Сочинитель. ВСТУПЛЕНИЕ ем. «К единственному другу природы» Здесь вопиющей музы глас Взывает на приморской арфе. - Здесь те поет она предметы, Что злато-пурпурна денница, Что полдень, облеченный в зной, Что поздны вечера часы При пламенном влияньи Льва В благоцветущем Херсонисе Вдохнули в скромну грудь ея. Услышь сей робкий глас! - услышь! Услышь, - блаженный друг природы! Благотворящая природа, Котора на хребтах высоких, На мшистых берегах Салгира, Альмы, и Кара-су, и Качи, И средь источников гремучих

Дополнения 375 Ликует в полной лепоте, Дала мне красок пестроту, Которыми я не забыл Рисунок слабый оттенить Твоих холмов и долов злачных, Твоих зеленых вертоградов, Твоих ключей сереброструйных, Где очи бдительны твои В спокойны иногда часы Находят зрелище Помоны, А драгоценные досуги Златой сретают года труд. Яви рисунку нежный взор И усмехнися, - друг природы! Явишь, - коралловы холмы, Салгирские брега тенисты, Благоуханные дубравы, И величавые раины, И сено-лиственные ильмы, И помавающие сосны С такой же живостию будут В оттенках неких сей картины Цвести, - дышать, - и возвышаться, А резвые ключи гремучи Такою же стопою будут -Скакать в шумящей песни мере, Как в самом подлиннике пышном, Неподражаемом, - чудесном. Хвались тогда своею долей, Моя счастливая камена, Что в благодетельной деснице Твоей возможной кисти плод Толико будет оживлен, Толико будет награжден!

376 Дополнения (ПЕСНЬ ПЕРВАЯ) эпиграф Ille terrarum mihi praeter omnes Angulus ridet. Horat(ius) Все земли красоту являют, Но той усмешкой не пленяют, Как злачный сей предел. Гораций перед 1 Пускай Гельвеция блаженна1 Пленяет дщерей Меонийских Вершинами хребтов Альпийских, Покрытых вечной сединой, Или зелеными брегами Своих излучистых протоков И сребро-зеркальной равниной Пучинородного Лемана\ - Пускай Сатурнова земля, Где Тибр и Эридан клубятся, Возможны краски истощить Для тонкой Аддисона кисти! Пусть на брегах туманных Темзы Воображенье Экензайда Фессалъскую долину ищет, Обитель мирну сил лесных, Где втайне нимфы с древним Паном На сено-лиственных брегах В часы златые ликовали! - Я в Херсонисе многохолмном Под благодатным небосклоном, Где и тогда, как Водолей В других пределах обретает Окованный свой льдом сосуд, Ср.: Херсонида, К единственному другу природы, ст. 1-113.