Рассвет тьмы (СИ)

За словами Линетт по телу пронесся разряд пульсирующей энергии, а уши заложило от птичьих криков, обрушившихся немыслимо тяжелой лавиной. Я не могла пробраться сквозь них, задыхалась от силы, и больше не хотелось бороться…. И внезапно все прекратилось — я открыла глаза и заморгала, пытаясь понять, где нахожусь.

Не успела отдышаться и осознать, что очнулась ото сна, как зазвонил телефон Лукаса на прикроватной тумбе. На часах было только 6 утра. Лежа в теплых объятиях, на его груди, я запрокинула голову и посмотрела на него. Не открывая глаз, он потянулся за пищащим устройством. Поймав скользкий и увертливый предмет, поднес его к уху, громко вздыхая, не взглянув на дисплей. Пискнул сигнал соединения, и в динамике раздался голос Брейнта.

Вынырнув из-под руки Лукаса, обнимающей меня за плечи, я повернулась к нему спиной, свернувшись на краю кровати в состоянии полудремы. Я могла слышать каждое слово детектива, но вместо этого накрылась с головой одеялом. Осознавая, что через минуту придется покидать теплую постельку, жадно хватала последние мгновения сна. Помня, сколько дел запланировано на день, едва проснувшись, не спешила их разгребать. Какое бы утро ни было, тяжело возвращаться в реальность. Тем более после такого насыщенного эмоциями и чужими чувствами сна. Интересно, кто был тот мужчина, и что он значил для Линетт?

Договорив, Лукас положил телефон на тумбу и повернулся ко мне. Скользнув руками по простыни, обхватил за талию и притянул к себе. Ощущение тепла его тела усилило желание уснуть еще на несколько часов. Но Брейнт испортил мне утро. Зарывшись лицом в моих волосах, Лукас какое-то время горячо дышал, будто собирался с мыслями. Чмокнув в макушку, прижался щекой и тяжело выдохнул. В груди что-то оборвалось.

— Я должен ехать на работу.

— Ничего неожиданного, — улыбнувшись, констатировала я. — Я поняла, как только телефон зазвонил.

— Брейнт — фанат своего дела. Похоже, сегодня нам предстоит допрос свидетелей по делу об ограблении трех домов, — Лукас хмыкнул.

— Утюг, паяльная лампа? Какими методами пользуется твой старший товарищ?

Он тихо рассмеялся.

— Запугивание, и только. У Брейнта это выходит правдоподобно и внушительно. Мне порой самому становится не по себе. Не советую попадаться в комнату для допросов — тяжелое испытание для психики.

— Я, как бы, не собираюсь, — растерянно пробормотала я. — Но зарекаться не стану.

Развернув меня к себе лицом, Лукас приподнялся на локте и взглянул с нежностью в глаза. Ничего не сказав, он склонился и поцеловал меня.

— Пора.

Лукас довез меня до дома. Просунув голову в опущенное окно, я поцеловала его на прощание. Дождавшись, когда машина скроется за поворотом, направилась к калитке.

Дом оказался пуст. Мишель отправилась в свой магазин, а Моника уехала в агентство, только Персик встречал меня, повиливая хвостом. Он важно сидел в центре холла, распушив усы, а когда я вошла и закрыла за собой дверь, что-то тихо промурлыкал.

— Злишься, что я ночевала не дома? — усмехнувшись, спросила я. — Я все равно люблю тебя, как прежде.

Наклонившись, я взяла на руки кота. Возмущенно мурлыча, он не мог сопротивляться. Прижав к груди теплый пушистый комок, который мгновенно заурчал, я скинула туфли и прошла в кухню. Подумав о том, что неплохо было бы выпить чашечку ароматного кофе, прошла мимо стола, и тут же включился электрочайник. Не спуская кота с рук, поднялась по лестнице в свою комнату, и только тогда посадила довольное животное на аккуратно застеленную постель. На покрывале, около подушек, угадывалось небольшая помятость — излюбленное место Персика для сна. Со дня, когда кот появился в нашем доме, он спал в моей постели, свернувшись в ногах или сбоку.

Сняв платье и бросив его на кровать, я прошла в темное пространство ванной комнаты. Шторы оказались опущены, и в помещении царил полумрак. Включив свет, я закрыла дверь, оставив кота одного в спальне. Напустив в ванну горячей воды, разделась и погрузилась в приятную ароматную пену. Шум воды, запах флуций, и мысли стали приходить в порядок. Забывались неприятные воспоминания о фотографиях, но появлялись новые идеи, касательно расследования. Дело принимало скверный оборот: четыре мертвых колдуна, убитых по одной схеме, и ни единой догадки, кто мог бы заказать их. И все, что связывало жертв — ячейки в Центральной Библиотеке. Записки с именами, рассованные по книгам, на данный момент составляли хаотичный порядок. Я не видела логики, не чувствовала четкой мысли, с которой убийца совершал преступления и оставлял их. Конечно, для него существовала определенная схема, но не для меня. Итак, сейчас у меня на руках три записки, но жертв четыре. Осталось попасть в дом Бишоу и обнаружить еще одну бумажку с именем. И меня бросало в дрожь от одной мысли — чье имя будет в ней значиться на этот раз?