Рассвет. XX век

— Буду с вами откровенен. У ваших… наработок… огромный потенциал. Мы проверим его на стрельбище, но я склонен поверить вашим обещаниям. Если я откажусь передать чертежи, то потенциально ослаблю мощь немецкой армии, чего я делать не желаю. Ограничения рано или поздно снимут… да мы и так соблюдаем их без должного усердия, сами понимаете. Но я хочу знать, почему вы передаёте эти данные не по…сформированным каналам связи. Почему в обход ответственных лиц? И почему мне?

Мгновение я смотрел на него безо всякого выражения.

— Вы склонны верить, что я агент советского правительства?

— Это наиболее разумное объяснение.

Если я правильно понимал то, что Людвиг пытался донести обиняками, то он фактически признавался в том, что рейхсвер на определённом уровне сотрудничал с русскими. Оставалось понять, как рациональнее всего использовать эту информацию.

— Я представляю волю отдельных людей, герр Бек. Они заинтересованы в том, чтобы Германию не вовлекли в потенциальный конфликт, и намерены сделать всё в их силах, чтобы не допустить этого. Такой ответ вас устроит?

— Или вовлекли на правильной стороне, — прошептал Бек. Вслух же он сказал:

— Не буду ломать себе голову партийными интригами. Я понял вашу позицию и постараюсь донести её.

— Достаточно будет принять технологии. Поверьте, я умею быть полезным.

— Похоже, я соглашаюсь на сделку с дьяволом, — криво улыбнулся Бек, но протянул мне руку. — Если ваша помощь не будет нести дополнительных условий, я буду поддерживать вас. Всё ради скорейшего восстановления Германии.

Я пожал её.

Странный из меня получился большевистский лазутчик. Вместо того чтобы красть технологии, я их раздаривал.

К слову, неплохо бы выйти на агентов Интернационала в русской общине. Раз уж меня записали в разведчики, надо соответствовать этому высокому званию. Всё равно шила в мешке не утаишь. Кто ещё будет лоббировать сближение рейха и РСФСР, как не русский шпион? Пора привыкать.

* * *

[1] Штальхельм — пехотная каска немецкого солдата. Пришла на смену пикельхельмам, рогатым кожаным каскам, которые не защищали от шрапнели и демаскировали солдат.

[2]…второго Кобурга — здесь идёт речь о событиях 14 октября 1922 года, когда сторонники Гитлера устроили в баварском городе погром сторонников левых партий и в конечном счёте захватили его при попустительстве властей. Именно это событие послужило взрывному росту популярности НСДАП. Нацисты показали, что они, в отличие от других популистских партий, готовы кровью доказывать свои слова.

[3] Ultima ratio regis — с латыни «Последний довод короля». Крылатое выражение, которое с 1742 года по приказу прусского короля Фридриха II наносилось на все пушки в его армии.

Глава 21

К ночи на город опустился плотный туман, сквозь который едва пробивался свет газовых фонарей. Редкие прохожие, зябко кутавшиеся в пальто и скрывавшие лица шарфами, выныривали из мглы, как пугливые тени, — и столь же стремительно растворялись в ней. Тишина вечерних улиц казалась почти неестественной, почти настораживающей; и было отчего насторожиться, ведь за мной от самого зала собраний, где не так давно закончилась встреча членов «Сообщества взаимопомощи», крались двое.

Слежкой явно занимались не профессионалы, но их стоило похвалить хотя бы за то, что они умудрились не потерять меня при такой погоде и даже ни разу, стоило мне завернуть за угол, в панике не бросались нагонять бегом, отбросив всякую маскировку. Пока преследователи не мешали мне подводить итоги, и я решил оставить их на потом.

Нельзя сказать, что переговоры с Беком прошли идеально, но какие-никакие результаты они принесли. Едва ли промышленные магнаты вот так просто отмахнутся от моих наработок, хотя и доверять мне вряд ли начнут. Пока что я буду для них таинственным агентом, который представляет одну из многочисленных фракций советской власти. А к русским отношение у немцев было неоднозначное. То, что рейхсвер сотрудничал с большевиками, не мешало регулярным зачисткам коммунистов внутри страны.

А я ведь даже не был настоящим представителем советской разведки. Для всего мира я — совершенно справедливо, если разобраться, — был Максом Кляйном, полуидиотом из саксонской деревушки, который жил на попечении у шмаргендорфского священника. Уверен, подобный результат проверки прошлого не устроил бы ни одного чиновника и влиятельного магната. Концы в нём не сходятся с концами.

Значит, требовалось как можно скорее легализоваться. Лучшим выходом для этого станет челночная дипломатия. Мне нужны выходы на большевистскую резидентуру, перед которой можно потрясти знакомством с Бошем и Беком, чтобы выдать себя за посредника от немецкой промышленности. А с немцами, напротив, следует вести себя как внедрённый шпион с глубокой и проработанной легендой, оставшийся ещё с царских времён и переметнувшийся к красным, — при желании на лицо Кляйн сошёл бы и за сорокалетнего. А тогда, в послевоенной неразберихе, украсть личность было довольно просто.