Рассветный шквал

– Молчун, ты чего?

Гелка? Откуда? Ведь я...

Тьма. Вокруг тьма...

– Молчун, не пугай меня!

Я вскочил и опустил ноги на земляной пол.

Холодное прикосновение к босым пяткам мгновенно приводит в чувство.

Я же дома!

Значит, все увиденное было лишь сном. Кошмаром разыгравшегося воображения.

Да и тьма не такая уж непроглядная. В малое оконце под стрехой пробиваются слабенькие серые лучи. Должно быть, светает.

– Молчун, ты как?

Ну вот, старый дурак, напугал девку. Мало ей своей боли? Тебя еще успокаивать.

– Все хорошо, белочка. Сон страшный приснился.

Врагу б моему самому злому такой сон. Сердце до сих пор колотится о ребра, словно пару лиг бегом отмахал. Рубашка вся намокла, хоть выкручивай.

Вот уже и глаза привыкли к темноте, а может, просто света больше стало. Гелка, одетая по-походному, как давеча с вечера договорились, стоит около моего топчана. Правильно, если уже рассвет, то пора выдвигаться к перворожденным – они разбили бивак около развалин «Развеселого рудокопа». Коль вырвал обещание у телохранителя, надо пользоваться моментом.

– Все, Гелка, идем. Прощайся с печкой – она по тебе скучать будет.

Девка улыбнулась. Значит, успокоилась после испуга, раз шутки понимает.

Одеваться мне особо не пришлось – спал одетый. Намотал портянки да сунул ноги в сапоги. Встал, прицепил нож на пояс. Оружие! Аж самого себя забояться можно.

Кисет с самоцветами еще со вчерашнего дня висел у меня за пазухой. Чтоб не забыть утром в суматохе. Слишком большие надежды я на него возлагал.

Два мешка, собранные загодя, стояли в углу у двери. Один – поменьше – Гелке. Там всякая кухонная справа (ложки, миски, соль, пара мешочков с травяной смесью для заварки – донник, цветки боярышника и ромашки, листья и сушеные ягоды земляники), нитки, иголки, запас ее одежки. Другой – побольше будет – для меня. Главное, что я туда напихал, – это запас провизии. Мука, остаток сала, выменянного у торговцев в прошлом месяце, копченые вертишейки, тушки которых пришлось изрядно покромсать, чтобы унести как можно больше мяса. Туда же сложил охотничью и рыбацкую снасть – кто знает, на какой долгий срок растянется дорога. Может, придется на подножный корм переходить. Два меховых одеяла скручу и привяжу сверху. Туда ж и котелок. Не большой, как у походных кашеваров, а маленький – кипятку на двоих подогреть.

– Готова, что ли?

Что без толку долго рассиживаться?

Но Гелка думала о другом.

– Молчун, – в ее голосе слышалась настороженность, – там что-то делается. Послушай...

Вот это на меня похоже. Ушел весь в свои мысли и, хоть небо на землю падай, пока не ткнут локтем в бок, не вернусь. Как еще до сорокового десятка дожил таким ротозеем?

Я прислушался. Потом рывком отрыл дверь и выбежал наружу.

Делалось. Лучше б за сто лиг от нас такое делалось. Где-нибудь за краем мира.

На рассвете в холмах воздух прозрачный и легкий, как нигде, звуки разносятся легко. Со стороны площади доносился звон железа и бессвязные выкрики.

– Давно началось? – спросил я не оборачиваясь, потому что знал – Гелка выбежала следом.

– Вот только. Тебя будила – тихо было.

Значит, на рассвете, Белый? Умный ты мужик... И смелый. Не уронил-таки чести приискового головы. Пошел с оружием против находников.

Жалко парней. Положат сиды их всех. Как есть положат. Да Этлен один справится. Ему ничья подмога не понадобится. Ну разве что трупы в кучу складывать.

Все на прииске это, скорее всего, понимали. Никто не торопился на подмогу, захватив кайло или лом. Тропинки между участками, именуемые по обыкновению улицами, были тихи и пустынны, но не думаю, чтобы кто-нибудь спал.

Жадно насторожив уши, словно траппер ловушку-плашку, я вслушивался в звуки боя, которые постепенно приближались к нам. Неужели сиды до сих пор не справились с десятком сорвиголов? Наверное, гоняются сейчас за уцелевшими, добивая раненых. Теперь уж и не знаю, уговорит ли Этлен феанни взять с собой одного из посмевших напасть исподтишка салэх? Скорее нет, чем да.

Неожиданно, перекрывая возгласы и перестук металла, над боем взвился пронзительный крик на старшей речи.

– Аш, Этлен! Аш! Сзади, Этлен! Сзади!

Голос высокий, немножко с хрипотцой. Не иначе Мак Кехта. И совсем близко.

В ответ с чистого, абсолютно ясного, безоблачного, предвещавшего обычную уже нестерпимую дневную духоту неба ударила молния. Яркая, голубоватая, она развернулась кривым трезубцем к земле, жадно выискивая жертву.

Треск. В воздухе запахло грозой.

Это еще что за шутки? Магия? Здесь, на Красной Лошади?

Мне показалось, что я схожу с ума.

Снова крик. Теперь Этлен – его голос я запомнил на всю жизнь.

– Дубтах, ашерлии марух! Дубтах, убей колдуна!

Значит, взаправду появился нежданно-негаданно чародей. Телохранитель попусту трепать языком не будет.

Если так, то преимущество перворожденных может оказаться призрачным. Пара-тройка хороших молний, огненный шар...

Стой, Молчун! Ты что же это за сидов переживаешь больше, чем за своих собратьев, людей? Ты еще в драку ввяжись на стороне остроухих. Тебе таких навешают, о сегодняшнем сне вспоминать будешь с тоской, как о первой любви. Если вообще в живых оставят.