Растим братьев и сестер: кн. для хорошей семьи

Подпишите и датируйте ваш договор. Он должен быть доступен вам в любое время. Как только вас начнут мучить угрызения совести — вы достанете эту бумагу, перечитаете её и вспомните, что вы приняли тяжёлое решение, учитывая интересы Феди и остальных членов семьи. Если один из супругов сорвался и стал обвинять другого в бесчеловечном решении, извлеките на белый свет ваш контракт, напомните супругу, что вы принимали решение вместе, что он подписал этот документ и обещал не перекладывать ответственность за мучительное решение на плечи партнёра.

Не спешите смеяться надо мной: мол, мы с женой доверяем друг другу. Нам довольно слов. Мы не собираемся ваньку валять, превращая и без того болезненное решение в крючкотворство.

Не столько о доверии мы говорим, сколько об особенностях человеческой памяти. Память порой услужливо переворачивает картинки, меняет их цвет, переставляет местами события, искажает пережитые ощущения. Аберрации памяти полны коварства. Записанные на бумагу, события застывают и становятся документом, который точно и беспристрастно фиксирует происшедшее.

После этого этапа вы начинаете готовить к грядущему событию Федю и его братьев и сестёр. Подготовка должна быть грамотной и деликатной. Если вы просто поставите детей перед фактом, что вы решили отправить Федю в стационар, то у них непременно возникнут следующие соображения:

Мы нормальные. Федя придурок. Поэтому мы остаёмся с мамой и папой, которые нас любят. А его не любят и отдают чужим людям.

Наряду с ощущением собственного превосходства дети будут испытывать и глухую тревогу, страх за собственное будущее. А вдруг они тоже не совершенны? А вдруг родители и у них найдут изъяны — и тогда их тоже изгонят из дома.

Если бы я был придурком, как Федя, меня бы тоже выбросили на помойку. Моим родителям нужны только красивые, здоровые и послушные дети.

Эта мысль породит ощущение бессилия и тоскливого ужаса.

Мои родители будут любить меня только, пока я здоров. Если я попаду в беду, они и от меня избавятся.

Размышляя так, ребёнок становится уязвим и раним. У него могут развиться фобии — навязчивые страхи: например, страх не решить задачку. Страх не выиграть соревнование. Страх уехать на лето в лагерь. Подобные страхи парализуют волю и ослабляют любознательность и жизнелюбие детей. Страх совершить ошибку может привести к тому, что ребёнок даже не рискнёт попытаться преодолеть трудности или научиться новым навыкам.

Если я стану плохо себя вести, родители меня вышвырнут.

Ребёнок начнёт заискивать, лишит себя права вступать в дискуссию с родителями. Он стиснет зубы и не рискнёт признаться в своих негативных чувствах. Он станет озлобленным, подавленным и замкнутым.

Чувство превосходства над Федей переплетётся с чувствами потери и вины. Дети станут шептаться по углам, фантазируя о том, как Федя живёт там, в доме инвалида. Или замолчат, притворившись, что Феди нет. И собственно, никогда не было.

Ещё наивнее и разрушительнее подход, когда братьев и сестёр «щадят» по малолетству и просто не говорят им ничего. Их отвозят к бабушке. Когда они возвращаются домой, Феди нет. «Федя уехал в деревню». Подобное исчезновение Феди, усугублённое таинственными переговорами родителей, запретом на упоминание имени Феди и прочими атрибутами семейной тайны, только усугубят тревогу и страхи ваших здоровых детей.

Как скоро вы всерьёз надумали поместить Федю в стационар, вы скажете своим здоровым детям примерно следующее: «Федя скоро переедет от нас в специальную школу, где его будут обучать языку глухонемых. Помните, мы учили его все вместе по кассетам и книжке? Феде уже недостаточно этих знаний. Ему нужны профессиональные педагоги. Кроме того, у меня уже не хватает физических сил, чтобы переносить его из спальни в ванную. Папа на работе и помочь мне не может.