Читаем Расторжение полностью

ах в летнем за сердце схватись еще садув трезене? зальцбурге? – все вспомнить недосуггде как живые поминальные в прудустоят деревья в оловянную дудускрежещет плакальщик и теплое ещепроносят факельщики теплое ещечернильное любовное пятно…что ипполит что аспид – все одно– винительный (ты здесь еще?) ватинломоть краснеющий оптический притинв дым домовит ушицы самосудто выбит из каретки ундервудпо щучьему – как медальон – пьета:красуйся град втемяшенный петрапорфироносной фиговой ботвой!ужо не выкрикну но выхаркну постой!россия – петербург россия – адно может быть россия – только садсад полнолунья вырезка небеси – дева-роза без дыханья. без

3

ах в летнем за сердце схватись еще садупокуда в платьице такую же однуне прислонили к деревянным облакамвальсируй с мэри аллилуйя вальсингам(в заупокойный эолийский звуквпивались саженцы разутые подруг…)четвертый – с миром но четвертый – дон гуанс бездонной анной – не чета богам!– волшебной флейты ей привит был черенокмеж музыкальных – выше! – детских ног– наверчивай на липовом спиртусмычком валькирии с чаинками во ртураек кромешный спиритический поту-сторонний камерный: я не увижу зна…– элизиум странноприимный сна

4

ах в летнем за сердце схватись еще садуи упади на снег с чаинками во ртугиперборейский черновик чумылистай как подлинник в гербарии зимыв трезене? зальцбурге? – все вспомнить недосуг…в осеннем умиранье петербургв осеннем умиранье петербурглебяжий пух не оперившийся – от губот уст зола – эвона куда!ведет тебя высокая вода– когда по городу задумчив… повтории в этот белый танец смерти раз-два-три– что федра что россия – под ребровзойдут в притине как горчичное зероот уст зола – эвона куда!– гремучая стоячая вода…и в-третьих с веточкой – Бог весть – опять – куда

Неточка

куда как тяжкое похмелье             початый втаскивал рояльты на этаж столпотворенья             вот – пробочкой опять разити я безумел от видений             скажи и запрокинь мурлопокуда неточку-психею             буравит жидкое сверлоиль лучше вот что – запечатай             себя в объятия цикутну… блевани как бы цитатой             минута – и стихи свободно потекут

«наматывай веретено…»

наматывай веретено             часы растительные комкайнад льдистой корочкой над кромкой             одним усилием трепещущим данонам вознести немую речь тапира             в кино где плещется таперпозолотить останки мира             целлулоидный шатеррастет растет любвеобильный             и опадает как животтогда – смеркается. тогда лишенный тени             вхожу в него как битое стеклосомнамбулически как под наркозом             смотрю – смеркается сеанси выхожу. и горлом (вот когда!)             идет закат

Амадеус

Аркадию Драгомощенко

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза