Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

Консерваторы, в течение 33 лет не получавшие в парламенте большинства, имели полное право удивляться. Но на этот раз обстоятельства сложились в их пользу. Гладстон назначил выборы в худшее время года. Инициированная Дизраэли парламентская реформа, казалось, наконец начала приносить плоды. Внутренняя организация Консервативной партии значительно улучшилась. Самой заметной фигурой в ней оставался, конечно, Дизраэли, и он не преминул воспользоваться случаем и отправить одного из своих наиболее активных противников, лорда Солсбери, в Министерство по делам Индии. Казалось, на какое-то время это всех удовлетворило. Бахвальство и запугивание вряд ли помогли бы делу. Все вопросы решались чинно и с достоинством. Дизраэли держал своих министров в подчинении не столько политикой, сколько манерами и настроем. Поначалу члены кабинета считали его обладателем недюжинного ума, но, как выразился новый министр внутренних дел Р. А. Кросс, «оказалось, что это не так — напротив, он полностью полагался на суждения коллег, а поскольку сами они вступили в должности недавно и слишком неожиданно, определенные трудности возникли даже с подготовкой речи королевы».

Мастерство Дизраэли заключалось не во внимании к деталям, а в широте и некоторой театральности жестов. Виктории давным-давно наскучили манеры и характер Гладстона. Ее раздражала его нервозная чопорность. Его либеральную политику она находила пагубной для монархии, а его самого считала опасным и даже выжившим из ума стариком. Дизраэли был совсем другим. С помощью лести он сумел бы ускользнуть даже из камеры смертников, прихватив по дороге топор палача. Он щедро расточал похвалы и поздравления и бдительно следил за тем, чтобы его мнения никогда и ни в чем не расходились с мнениями королевы. Он доводил метафоры и гиперболы почти до абсурда и в переписке называл Викторию принцессой фей и королевой эльфов.

Там, где первое правительство Гладстона рвалось вперед, преодолевая барьеры, словно в скачках с препятствиями, второму правительству Дизраэли поначалу также удалось сделать несколько удачных шагов. Гладстон как будто окончательно ушел на покой, и Дизраэли столкнулся с довольно слабой оппозицией, но он в любом случае не собирался ничего радикально менять ни в парламентской реформе, ни в других вопросах. Он выглядел постаревшим, и его бледное изможденное лицо странно контрастировало с неестественно темными волосами.

Парламентская сессия 1875 года оказалась вполне результативной. Закон об общественном здравоохранении закрепил принятые ранее санитарные акты, касающиеся водопровода, уличного освещения и сбора мусора. Закон о жилищах ремесленников давал местным советам средства для выкупа и восстановления участков в трущобах. Еще два закона уравняли правовой статус работодателей и работников. Закон о сельскохозяйственных угодьях позволял компенсировать сельским арендаторам произведенные ими улучшения. Этот комплекс мер называли «законы пудинга на сале» — обнадеживающие и необходимые, хотя и не слишком решительные, они соответствовали стремлению Дизраэли объединить страну и улучшить условия для трудящихся. Консерваторы под началом Дизраэли смогли сделать кое-что для благосостояния нации, хотя не заработали этим особого признания, и благополучно продолжали в том же духе в течение следующих двух лет.

В июне 1875 года Дизраэли сказал палате общин:

…Наличие рекомендательного законодательства характеризует собой свободный народ. Принудительные законы легко принимать, когда приходится иметь дело с теми, кто рожден подчиняться, но в свободной стране, и особенно в такой, как Англия, если вы желаете произвести сколько-нибудь существенные изменения в поведении и привычках людей, необходимо в первую очередь полагаться на убеждение и наглядный пример.

Иными словами, правительство действовало медленно и с трудом, но к 1876 году ему все же удалось ввести в действие основные меры общественного здравоохранения и санитарии. По правде говоря, работа над внутренними законами не слишком трогала сердце Дизраэли. Его влекли Берлин, Париж и Москва, а не Манчестер, Бирмингем и Ноттингем.

В этот период новые изобретения хлынули сплошным потоком. В 1876 году через Атлантику проложили телеграфный кабель, и в том же году Грэм Белл изобрел телефон. Также в 1876 году на рынок выпустили двигатель внутреннего сгорания. Первые электрические компании появились в 1880-х годах, турбинный двигатель был изобретен в 1884 году. Первый легковой автомобиль выехал на дорогу в 1885 году. Наблюдатели, одним махом переместившиеся в век фабрик и машин, чувствовали себя как путешественник во времени из романа Герберта Уэллса.