Растворяясь в ярком свете

– Черт побери, Бен! Прекрати пялиться на Эбби так, будто она загадка, которую нужно разгадать. – Голос Люси спускает меня с небес на землю. Я поднимаю голову, чувствуя, как раскраснелись щеки – и не только от жара костра.

Бен вскидывает руки вверх, сигнализируя о капитуляции.

– Ничего подобного я не делаю.

– Ой, перестань! – Люси поворачивается ко мне. – Я смекнула, что к чему, потому что он и со мной это раньше проделывал.

– И что, по-вашему, я должен сейчас чувствовать? – в притворном негодовании восклицает Кертис, и все начинают хохотать.

Я смеюсь вместе с ребятами, но тут же ощущаю укол вины. Похоже, мы становимся настоящими друзьями, а они даже не знают, зачем я этим летом на остров приехала. Доктор Голд бы сказал, что допустимо не распространяться о подобных вещах, это даже может считаться нормой. Дождаться подходящего момента, когда почувствую, что полностью готова. В такой ситуации не может быть правильного или неправильного решения. Однако неприятное чувство, что я утаиваю правду, так и липнет ко мне. Я вру им о том, кто я такая. Притворяюсь обычной девчонкой, которая проводит лето на пляже.

Боже, как бы мне хотелось в самом деле ею быть!

А ведь некогда я такой и была, принимала как должное свою беззаботную жизнь.

– Что ж, ребята, начинаем вечеринку! – вторгается в мои завивающиеся спиралью мысли голос из темноты. Оглянувшись, вижу двух парней, поднимающихся к нам по тропе.

Прищурившись, Кертис рассматривает их через зыбкое пламя костра.

– Здорово, Санчез! И Берк с тобой?

– Он самый. – Парень с вьющимися волосами, широкими плечами, телом, как у борца, и худыми ногами, вскидывает руку в приветствии. Второй – Санчез, очевидно, – в сандалиях «Birkenstock» и с гитарным чехлом за плечами. Присмотревшись повнимательнее, я узнаю в них вожатых из лагеря в Изумрудной бухте. Они приехали в город на выходные.

Бен приветствует их обоих, а Люси мечет в него убийственный взгляд.

– Предатель! – И тут же со смехом поворачивается ко мне: – Помнишь турнир по волейболу четвертого числа, о котором я тебе говорила? Так вот, он как раз проходит между обитателями пляжной хижины и вожатыми.

– Разве можно считать это событие турниром, если из года в год проигрывает одна и та же команда? – язвительно замечает Берк. Возможно, все дело в моей сумасшедшей тяге к соперничеству, но его слова меня задевают.

– В этом году у нас есть секретное волейбольное оружие, – подначивает Люси и, выдержав паузу для пущего эффекта, объявляет: – Эбби!

Откуда ей известно?

От неожиданности я замираю на мгновение, но потом понимаю, что она просто дурачится.

Бен посылает мне свою фирменную кривоватую усмешку.

– Я бы не стал возлагать на нее надежды. Она даже мяч поймать не сможет.

Мне хочется сообщить ему, что в волейболе я вообще-то большой спец, но вместо этого лишь колко парирую:

– Да и ты тоже, судя по тому, что мне рассказали.

Бен весело сверкает глазами, но в их глубине я замечаю проблеск чего-то более серьезного.

Тут вмешивается Люси:

– Ребята, это Эбби. Мы благодарим небо за то, что она приехала на наш остров. Хотя бы для того, чтобы поставить этого парня на место, – она подчеркнуто кивает в сторону Бена.

– Эбби, ты мне уже нравишься, – подхватывает Берк, подходя ближе ко мне. Что-то мне подсказывает, что он из тех ребят, кто к концу лета разобьет множество женских сердец.

Люси обнимает меня одной рукой.

– Если только во сне, Берк.

Наконец мы рассаживаемся вокруг костра на разношерстных стульях. Берк передает по кругу самокрутку, от которой я отказываюсь, потому что не уверена, как она меня подействует – успокоит ли нервишки или, наоборот, взбудоражит. Санчез расчехляет гитару, и все начинают горланить «Free Fallin».

Сидящий рядом со мной Бен не поет. Он снимает огонь на камеру своего телефона.

– Зачем ты снимаешь, Кертис ведь сейчас кайтбордингом не занимается? – шепотом спрашиваю я.

– Это будет материал для оформления сюжета, – поясняет он, не сводя глаз с объекта съемки. – Дополнительные кадры, чтобы разбавить основное действие. Пока редактировать не начну, не узнаю, понадобится мне это или нет. Иногда я понимаю, что история, которую я хотел рассказать, и не история вовсе, только когда отсматриваю готовый ролик.

Он наставляет глазок камеры на меня.

– Это тоже закадровая съемка? – с улыбкой спрашиваю я.

– Конечно, – отвечает он и мгновение спустя добавляет чуть слышно: – Ты очень фотогеничная.

Я моргаю.

– Что это значит?

Он продолжает держать меня под прицелом камеры, и, не отрывая глаз от экрана, поясняет:

– Некоторые люди, красивые в реальной жизни, на экране выглядят плоскими. – Бен замолкает на мгновение, потом продолжает: – Но ты к ним не относишься.

Он что же, считает меня красивой?

Желудок у меня ухает вниз, рассудок отказывается верить в происходящее. Мы встречаемся взглядом поверх его телефона, и тут Бен поспешно уводит от меня камеру и начинает снимать костер.

* * *

Позже Кертис заливает остатки огня водой, и мы собираем свои вещи, готовясь уходить.

Неожиданно ко мне подскакивает Берк.

– Я провожу тебя, Эбби. По-приятельски.