Расул Гамзатов

Но мы пред собою не лживы
И трезвым достигли умом:
Не всё, что живёт, пока живы,
Жить будет, когда мы умрём...[196]

1 июля 2001 года скончался Яков Абрамович Козловский.

Поэтесса и переводчица Марина Ахмедова-Колюбакина рассказывала, что Расул Гамзатов узнал об этом во время проведения очередного съезда писателей Дагестана. Гамзатов сказал о случившемся горе в микрофон и... не смог сдержать слёз. Все встали, и эта минута молчания была очень долгой.

Яков Козловский был для Расула Гамзатова больше, чем другом и переводчиком, он стал значительной частью его жизни. Козловский перевёл огромное количество гамзатовских строк. Несколько стихотворений в его переводах стали знаменитыми песнями. Свою роль в творческом успехе Расула Гамзатова он никогда не преувеличивал, напротив, давал отповедь досужим болтунам, толковавшим о том, что Гамзатова якобы сделали переводчики.

Впрочем, Гамзатов и сам говорил, что без переводчиков мог остаться просто аварским поэтом, мало известным в стране и мире.

Яков Козловский был светлым и добрым человеком. После тяжёлого ранения на войне, едва выжив, он пришёл в Литинститут на костылях и посвятил поэзии всю оставшуюся жизнь. Он и сам был замечательным поэтом.

День на смену полумраку
Занялся, кровоточа.
Лейтенант хрипит:
— В атаку! —
Автомат сорвав с плеча.
Он недавно прибыл в роту:
Прежние в земле лежат,
На смертельную работу
Поднимавшие солдат...

Сочинял Козловский и для детей. О его книжке «Весёлые приключения не только для развлечения» Сергей Михалков писал: «Вся книжка — волшебная игра в слова. Не думаешь о том, что рифмы свежи, что строки энергичны и отточены. Мастерство-то и создаёт иллюзию того, что стихи родились в весёлой игре, между прочим, и открыли трогательный мир взаимоотношений букв и слов».

Такса

Сев в такси,
Спросила такса:
— За проезд
Какая такса?
А водитель: — Денег с такс
Не берём совсем.
Вот так-с!

И вот, Якова Козловского не стало. Сталин утверждал, что незаменимых людей нет. Но разве кто-то сможет заменить Козловского, Гребнева, Твардовского? И даже самого Сталина, нового пришествия которого многие ещё ждут.

Потеря близких друзей — всегда тяжёлое испытание. Эта печальная неизбежность, которая ожидает всех, навевала горестные мысли. Трудно было представить, что набрав знакомый номер, уже не скажешь: «Яша, приезжай, посидим!» И что Козловский тоже не позвонит, чтобы прочесть новый перевод.

Приезжая в Москву, теперь уже чаще на лечение, чем по делам творческим, он вспоминал свою студенческую жизнь и друзей, с которыми вступал в большую литературу. Их становилось всё меньше. Он жил в Москве на улице Горького, которая теперь вновь стала Тверской. Оттуда было рукой подать до Литературного института, до ЦДЛ, до Красной площади. Эти небольшие расстояния было уже трудно преодолеть. Но к памятнику Пушкину он, с одним из своих помощников, всё же приходил, сидел на скамье, смотрел на великого поэта, на влюблённых, по-прежнему назначавших здесь свидания, на детей, которые ещё не знали, по соседству с кем они резвятся. Кругом была жизнь, и поэт будто узнавал в окружавших его лицах своих однокурсников и вспоминал свои стихи, посвящённые им.

Когда-то стихи мы друг другу
Читали в пылу молодом.
И строфы ходили по кругу,
Как будто бы чаша с вином...
И часто мне снитесь не вы ли,
Незримых достойные крыл,
И те, кто меня позабыли,
И те, кого я не забыл?
Иду вдоль бульвара Тверского,
Плывёт надо мною луна,
И счастлив по-дружески снова
Я ваши шептать имена[197].

Сохранилось много фотографий Расула Гамзатова, было написано немало замечательных портретов.

И живописец знает в деле толк:
Чтоб молодым меня увековечить,
Он на мои натруженные плечи
Другую голову по-дружески кладёт.

Другая голова — другим нужней.
Им не достигнуть высоты иначе.
Я и за две, за сто голов в придачу
Не соглашусь расстаться со своей[198].

ПОТЕРЯННОЕ, УТРАЧЕННОЕ, НЕИЗДАННОЕ