Рататуй

У Реми появился шанс сбежать. Он бросился к швабре, прислонённой к окну, взобрался по ручке вверх и рванул через полку с приправами, закреплённую над плитой. Изворачиваясь между банок и склянок, он пробежал сквозь облако пара, исходившего от кипящего под ним супа. Реми содрогнулся. Запах был настолько ужасен, что им можно было бы сводить краску со стен.

Реми замер. Он не знал, что ему делать. Одна его часть, невзирая на всю опасность, хотела остаться и спасти суп. Но другая его часть хотела спасти свою маленькую шкурку! Он окинул взглядом кухню. Повара не обращали внимания на какую-то нерешительную крысу. Он вновь взглянул на окно – свой путь к свободе.

Внезапно перед ним возник Гюсто.

– Реми! – в нетерпении произнёс он. – Чего же ты ждёшь? Ты знаешь, как исправить это блюдо. Это твой шанс.

Гюсто был прав. Это и был его шанс. Преисполнившись чувства долга, Реми спрыгнул на плиту, убавил пламя, затем подскочил к крану, чтобы добавить в суп воды. Он вымыл лапки и приготовился к тому, чтобы переделать суп. Он пробовал его на вкус и на запах. Солил и перчил. Добавлял овощи и приправы.

Наконец Реми попробовал целую ложку своего блюда.

– А-ах! – Суп был почти готов. Он схватил ещё горсть приправ и только тогда осознал, что на него, выпучив глаза, смотрит Лингвини. Оба, застыв в безмолвии, уставились друг на друга.

Реми наконец разжал лапу и бросил приправы в суп.

Тогда же раздался вопль Живодэра:

– Суп! Немедленно суп сюда!

Двое подскочили на месте. Реми кинулся было к окну, но смышлёный Лингвини накрыл крысу дуршлагом. Реми был скрыт от посторонних глаз, но при этом оказался в ловушке.

– Прочь с дороги! – вопил Живодэр. – Шевелись, уборщик!

Тут он заметил черпак в руке Лингвини.

– Ты готовишь?! – разъярённо загремел он и схватил за воротник перепуганного юношу. – Да как ты смеешь готовить на моей кухне? Где это ты набрался храбрости, чтобы даже подумать предпринять что-то настолько монументальное в своём идиотизме?! – Лицо Живодэра налилось краской. – Да тебя следует попросту четвертовать за это! Так я и поступлю! Думаю, закон будет на моей стороне!

Посреди всеобщей суеты Мустафа наполнил тарелку супом и отправился с ней в обеденный зал.

Когда Живодэр осознал, что именно произошло, было уже поздно.

– Су-у-уп! – заорал он. – Остановить этот суп!

Он бросился вслед за Мустафой, но суп уже подавали гостю.

– Не-е-е-ет!

Живодэр приволок к двери в зал раскладную лестницу и выглянул через окошко. Затем он повернулся и сверкнул глазами на Лингвини:

– Лингвини! Ты уволен! У-во-лен! УВОЛЕН!

Мустафа просунул голову через двойную дверь кухни и негромко обратился к Живодэру:

– Она хочет видеть того, кто готовил блюдо.

Красное лицо Живодэра вмиг побелело. Он сделал глубокий вдох и направился в обеденный зал. Считаные секунды спустя он вернулся в кухню с потрясённым выражением лица. Мустафа стоял прямо позади него.

– Что сказал гость? – спросила Колетт.

– Это не просто гость, – объяснил Мустафа, – это ресторанный критик.

Колетт вздрогнула.

– Эго? – нервно спросила она.

Живодэр всё ещё стоял точно громом поражённый.

– Солин Лё Клэр, – произнёс наконец он.

– Лё Клэр? И что она сказала? – спросила Колетт.

– Ей понравился суп, – ответил за шефа Мустафа. Он был совершенно озадачен.

Живодэр не мог поверить тому, что услышал от Лё Клэр. Он рванулся к супу и попробовал его на вкус. По выражению его лица можно было заключить, что суп удался на славу – и что Живодэр был от этого факта не в восторге.

Шум и суета на кухне резко стихли. Все устремили взгляды на Живодэра.

– Что это ты тут затеял, а? – подозрительно спросил Живодэр у Лингвини.

– Я... э-э... я всё ещё уволен? – переспросил юноша.

– Его нельзя увольнять, – заявила вдруг Колетт.

Живодэр резко обернулся к ней:

– Это ещё почему?

Колетт набралась смелости и в открытую вы-ступила против шефа:

– Лё Клэр понравился суп, верно? Она даже подчеркнула это, сказав вам. Если она напишет рецензию, а после узнает, что вы уволили ответственного за блюдо повара...

На это Живодэр пренебрежительно рассмеялся.

– Он лишь уборщик, – злобно ухмыляясь, сказал он.

– ...Который приготовил то, что ей понравилось, – закончила мысль Колетт. – Как наш ресторан может носить имя Гюсто, если мы не придерживаемся его главного принципа?

– И что же это за принцип, мадемуазель Тату? – злобно спросил Живодэр.

– Готовить может каждый, – последовал простой ответ.

Работники ресторана в нетерпении смотрели на Живодэра.

– Сдаётся мне, я был слишком резок с нашим новеньким уборщиком, – сказал Живодэр ледяным тоном. – Он пошёл на крупный риск, что мы должны поощрить так, как это сделал бы шеф Гюсто. Если мальчишке угодно плавать в неспокойных водах, то кто мы такие, чтобы ему это запрещать? – Затем Живодэр повернулся к Колетт: – И если уж ты выразила такой пламенный интерес к его карьере повара, ты и будешь за него ответственной.

Лицо Колетт поникло.

– У кого-то остались ещё вопросы? – поинтересовался Живодэр.

Остальные повара вмиг вернулись к своим ненарезанным овощам и горячим духовкам. Живодэр одарил Колетт тяжёлым взглядом:

– В таком случае снова за работу!