Ратибор и сыны Одина

По центру у русов встали Ладимир, Мирослав, Бронислав и вскоре примкнувший к ним Яромир. С боков на данов накинулись подоспевшие караульные, также бесстрашно бросившиеся в гущу заварушки. Ну а чуть правее от пятачка по полу катались, яростно рыча, два могучих бойца. Наконец, Ратибор с Кубальдом вскочили на ноги; лучший воин Мирграда, которому порядком надоели эти неваляшки, попытался вмазать левым боковым в голову опытному оппоненту, но снова махнул мимо. Противник, в свою очередь, удачно всадил свой крюк в печень молодого богатыря, немедля отгрузив следом крепкий хук по рыжей бороде порядком уже осерчавшего дюжего ратника. Явно вдохновившись сиюминутными успехами, Кубальд в третий раз попытался пройти в ноги Ратибору да опрокинуть того по новой, но, как вскоре выяснилось, сделал это совершенно зря. Громадный витязь стальным хватом сграбастал расторопного варяга сверху за талию, легко поднял в воздух, на уровень плеч да со страшной силой опустил соперника хребтом о стоящий недалече стол. Сначала раздался знакомый треск, а после и заливистый перезвон битой посуды, синхронно скатывающейся к переломившему столешницу пополам телу северянина.

— Иди сюда, пёс! — разгорячённому рубкой Ратибору этого показалось мало. Попутно отвесив пару добрых затрещин двум бойцам, кинувшимся на помощь своему главарю, возглавлявшему в отсутствие ярла ватагу норманнов, «рыжий медведь» поднял правой рукой слабо трепыхающегося уже Кубальда за глотку и левой таки всадил свой пудовый кулак в рожу дану. На этот раз, наконец-то, удар попал точно в цель, о чём и возвестил так ласкающий уши молодого исполина хруст сломанного носа его оппонента. Но на этом избиение окровавленного, уже плохо ориентирующегося во времени и пространстве несравненного ватажника Чернобрового не закончилось; взяв его одной могучей лапищей за загривок, а другой за пояс, Ратибор запустил вожака северян по красивой дуге, аки куль с навозом. Пролетев практически через весь двор и расколошматив при приземлении своим туловищем на дрова дубовую скамейку, Кубальд замер в углу неподвижной грудой из костей и крови; он был жив, так как ещё дышал, но похоже, сознание надолго покинуло прикорнувшего крепким сном морского разбойника.

* * *

— Пустите меня! — между тем проснувшийся Емельян выскочил из гостевой комнаты на втором этаже и попытался пробиться к месту схватки, слабо отмахиваясь при этом от повисших у него на плечах Жили, Вереи и Марфы. — Наших бьют!..

— Куда ты мчишься, балабошка⁈ Затопчут ведь! — стоящая рядом Злата, находившаяся на седьмом месяце беременности, не рискнула пытаться удержать вместе с подружками слегка ошалевшего от происходящего брата, каким-то непостижимым образом вынырнувшего из хмельных сновидений и почуявшего, что его друзьям нужна помощь. Зато покрикивала она на непутёвого жениха за четверых: — Сиди тихо, оболтус и не лезь туда, где по шапке отхватить можно! Не твоё это! Тем более там, скорее, наши бьют, а не наших, уразумел, бурдюк с брагой⁈

— А ну, прочь с дороги, девки бестолковые! — и не думал униматься Емельян. — А ты вообще молчи, дура! — сердито рявкнул он на сестру. — Много ты понимаешь, кто, где и кого лупит!.. Пустите меня немедля! — заголосил племянник князя по новой. — Я сейчас подмогну и ворочусь, не трухайте, куколки!..

На этом «героическая» помощь бравого писаря внезапно «приказала долго жить», ибо взволнованная Жилька, не выдержав, в отчаянии с размаху залепила своему новоиспечённому мужу кулаком прямо в глаз, немедля отправив того в пучину беспамятства. Емельян как стоял, так и рухнул навзничь, чудом избежав удара затылком об каменный пол; Марфа с Вереей в последний момент успели подхватить княжьего племяша да тут же потащили за подмышки назад, в комнату для гостей.

— А она мне нравится! Похоже, мы найдём общий язык! — Злата восхищённо уставилась на растерянную невесту, ошарашенно разглядывающую свой маленький кулачок. — Умница, Жилька, так держать! Не давай спуска этому прохиндею! — новоявленные подружки споро поспешили вслед за телесами Емельяна в гостевую опочивальню.

* * *