Ратибор и сыны Одина

— Да что ты хрюкаешь! Как неожиданно… — Ратибор презрительно усмехнулся, ненароком хрустнув костяшками пальцев. — Только плевать я хотел на тебя и на свору вашу! Единственное, всё забываю поинтересоваться, откель названьице такое паршивое? Ну, у стаи твоей? «Ночное Братство», м‑дя уж!.. И придумал же какой-то олух… С нужника, что ль, по ночам всей оравой не слазите, дерьмоеды, аль хороводы вокруг горшка замарашного водите? Тогда надо срочно вас, личинок протухших, переименовать в «Братство Ночной Вазы»…

— Иди отсюда по-хорошему, — злобно проблеял насупившийся «длинный клюв», аж затрясшийся от негодования, — пока рыжее мясное рагу не сварганили на ужин в «Тихой заводи»…

Плавудиру на вид было лет сорок, не больше. Росточком чуть выше среднего, довольно широкоплечий, с копной тёмных всклокоченных волос и точно такой же по пояс бородищей, он вполне мог бы пользоваться популярностью у женского пола, кабы не отрубленный практически под корешок нос, жутко обезображивавший всё его лицо.

— С удовольствием покину я это логово ослиное, но только после того, как ты мне сообщишь, поганка бледная, кто заказал голову Благаны! Ну и пообещаешь оставить старую ведунью в покое. Вот тогда усё у нас пройдёт тихо да мирно… Раз знаешь, кто я, то полагаю, сообразил уже, что покудова я не получу своё, отсюда не упелёхаю! — Ратибор недобро хмыкнул. — Советую начинать вспоминать имена…

— Ну ты и наглец! — возмущённо прокудахтал сидящий напротив мордатый разбойник с подбитым в какой-то недавней драке глазом, поднимаясь со скамьи. За ним, кровожадно ощерившись, начали вскакивать и его приятели.

— М-де-е-е… — протянул притворно-досадливо рыжеволосый исполин. — Похоже, по-хорошему не получится…

— Ты сам в этом виноват, — злорадно оскалился также попытавшийся встать Плавудир. — Осторожнее только, — бросил он своим товарищам, — это сам Ратибор!..

Договорить он не успел, ибо дюжий ратник протянул руку, сграбастал безносого за бороду да с силой дёрнул вниз. Плавудир смачно влетел физиономией прямо в свою же миску с говяжьей похлёбкой и, закатив глаза, безмолвно сполз на пол, под лавку. Похоже, сознание на время покинуло ночного братика. Треснувшая от такого удара деревянная плошка, расплёскивая ароматное варево по сторонам, красиво подлетела в воздух, после чего глухо опустилась на пол. Шум от её падения был хорошо слышен всем присутствующим, ибо, как выяснилось, в заведении давно стояла мёртвая тишина: завсегдатаи «Тихой заводи» с праздным любопытством взирали на происходящее, лишь отодвинувшись подальше от эпицентра событий.

— Не стой за хребтиной, испражнение захворавшего козлёнка, — грозно пророкотал между тем до сих пор сидящий Ратибор уже обозначившемуся за его спиной лиходею с тонким, иглообразным стилетом, оружием воров да убийц. — Не люблю, когда пониже копчика дышат!

— Сейчас я тебя заткну, наглая рыжая псина! — с секунду покумекав, изрёк замерший позади долговязый лиходей, с истеричным воплем широко замахнувшийся своим продолговатым шилом. — Запарил вещать!..

Это было последнее, что изрёк в своей жизни длинный головорез. Могучий витязь со скоростью молнии поднялся, моментально разворачиваясь. Одновременно с этим по широкой дуге прошелестел выхваченный из ножен здоровенный тесак рыжебородого гиганта. Только на первый взгляд какому-нибудь неискушённому в ратных делах зрителю могло показаться, что выброшенный наотмашь удар попал в цель случайно. Более же или менее опытному воину представлялось совершенно очевидным, что лезвие ножа угодило точно туда, куда и метил его хозяин, то есть аккурат под подбородок, одним махом добро вспоров глотку неудачливому головотяпу. Страшно хрипя, тот выронил кинжал и, схватившись за окровавленное горло обеими руками, с грохотом завалился на пол. Ещё несколько раз судорожно дёрнувшись, нескладный детина, наконец, затих навсегда.

— Ты покойник, тварь рыжая! — зловеще проревел стоящий напротив мордатый душегуб с фингалом под глазом, вынимая из-за пояса широкий топорик прямоугольной формы, который обычно используют повара на кухне для отделения мяса от костей. — Да я тебя сейчас!..

Договорить ему Ратибор также не дал, обратным взмахом метнув нож практически в упор в грудину возмущённого ночного брата. Никто толком даже не понял, что произошло, с такой скоростью всё было проделано. Бросок вышел что надо; нож почти по рукоятку вонзился точно в сердце ошарашенного бойца, медленно опустившегося назад, на лавку и откинувшегося к стене. Алое пятно вокруг лезвия тесака стремительно увеличивалось.

— Чего вы застыли, полудурки⁈ — пропищал с пола зашевелившийся Плавудир. — Убейте этого рыжего шатуна! Немедленно!

Оставшиеся ночные братушки, изрыгая проклятия, подоставали из-за поясов да голенищ сапог чеканы с ножами и скопом бросились на довольно улыбнувшегося уголками губ Ратибора, выхватившего два своих одноручных колуна. Ведь пригорюнился в печали без доброй зарубы наш рыжебородый витязь, ох, пригорюнился.