Ратибор. Прах и пепел

— Тут и думать нечего, — распахнув мантию хамелеона, чуть позади властелина соткалась из воздуха Урсула. — Его надо убить! — безумные, непонятного мутного оттенка очи встретились с презрительно сверкнувшими исподлобья голубыми зрачками. Колдунья, прикусив губу, внимательно разглядывала непокорного русича. — Этот воин очень опасен!

— И он, конечно же, умрёт, мой дорогой старший брат! — слева от императора из кучки придворных выскочил Джушукан и, окинув рыжебородого витязя восхищённым взором, чуть ли не взмолился, переведя взгляд на Эдиза: — Но пусть это случится на арене Кузгара! Отдай его мне, прошу! Только представь, какого шороху наведёт там этот варвар и сколько денег нам в казну положит!.. Ну а уж потом, когда он станет не нужен и народ к нему охладеет, скормим его рыжие космы львам у всех на глазах! Или палачам твоим отдадим, как пожелаешь! Но сначала надобно выжать из него все соки! Прибыль этот дикарь принесёт невероятную, нутром чую!..

— Ах, мой любимый младший братец, всё о нуждах казны государственной радеешь… Аль о своих в первую очередь, а? — рассмеялся заливисто правитель Ослямбии, в связи со взятием Мирграда совершенно явно пребывавший в отличнейшем настроении. — Ведь Кузгар тебе принадлежит!

— Одно другому не мешает! — с пылом проверещал Джушукан. — Да, не отрицаю, мне выгода с этого бойца будет, и немалая… Так я ж исправно плачу налоги в твою казну, и порой выше требуемого, ты же знаешь, брат! Соответственно, чем поболее я на нём заработаю, тем значительнее отсыплю золотишка твоему казначею!..

— Да знаю я, знаю, не разжёвывай очевидное! Это я так, шучу… — Эдиз чванно усмехнулся и удовлетворённо вперился в разбитую физиономию молодого богатыря, наконец-то соизволив обратиться к нему напрямую. — Ну а ты что скажешь, рыжий верзила? Жить-то хочешь? Палачам тебя отдать аль братику?

— Послушал бы ты лучше свою старую ведьму, западный владыка! — Ратибор строптиво вскинул голову.

— Это ещё почему? — властитель Солнечной державы удивлённо захлопал очами.

— Да потому что, ежели ты оставишь меня в живых, — глаза могучего витязя кое-как приоткрылись и яростно полыхнули синим пламенем, — я сотру твою империю в порошок, да так, что следующие людские поколения ничего не будут ведать о ней, ибо Ослямбия просто-напросто исчезнет с карты мира! А тебе репу сверну! Собственноручно!..

— Да как ты смеешь, конь рыжегривый, так разговаривать с самим наместником Ахримана на земле! — стоявший сбоку Геркант быстро подлетел к Ратибору и сильным ударом тыльной стороной ладони наотмашь ударил его по лицу. Громадный русич даже не покачнулся, и лишь очередная засечка на и так разбитых в кровь губах показала, что он почувствовал хоть чего-то. Военачальник недоумённо вытаращился сначала на упрямого русича, а затем и на свою длань, как будто она ему чужая. После чего вскинул руку по новой, собравшись повторить удар, на этот раз кулаком, но громогласный хохот повелителя за спиной заставил его озадаченно обернуться.

Тем временем император, обескураженный такой неслыханной наглостью, сначала ошалело уставился на рыжеволосого гиганта, собравшись уже было приказать отправить строптивца в пыточную, но потом вдруг оглушительно загоготал, захлопав себя по латным ляжкам в приступе накатившего смеха.

Окружавшие Эдиза Джушукан, Геркант, а также многочисленная свита придворных и телохранителей, с сомнением переглянувшись, неуверенно заулыбались вслед за «наместником Ахримана», в конце концов тоже принявшись льстиво хихикать. Лишь на лице Урсулы не промелькнуло и тени улыбки. Наоборот, глубокая, задумчивая складка пролегла по лбу тёмной ворожеи, продолжавшей всё так же, в упор, изучающе пялиться на измученного, избитого пленника.

— А он забавный! Какие дерзкие речи! Вот умора! — сквозь смешливое фырканье, утирая выступившие на зенках слёзы, промычал, наконец, властелин Ослямбской империи. — Пожалуй, всё же за то, что повеселил меня сейчас до ломоты в пупке, я сохраню ему жизнь! Да будет так! Забирай его, Джуш, варвар твой! Не забудь только пригласить меня на смерть рыжезадого нахалюги! Я хочу полюбоваться этим незабываемым зрелищем!.. — милостиво дал добро довольно запищавшему братцу Эдиз, оборачиваясь на раздавшийся за спиной шум.